— А где сейчас сам папа Доринг? — спросил ее Херберт.
— Мертв, — ответила Лиз. — Умер от цирроза печени, когда Карин исполнилось пятнадцать. Как раз в это время она стала проявлять политическую активность.
— О'кей, — заговорил Херберт, — значит, мы думаем, что понимаем, каков наш противник. Она счастлива прикончить мужчину, но готова убить и женщину. Она сколотила террористическую группу и рыскает по стране, нападая на иностранцев. Зачем? Чтобы запугать их и те покинули страну?
— Доринг понимает, что это ей не удастся. Государства по-прежнему будут обмениваться посольствами, и люди по-прежнему будут приезжать сюда по делам. Скорей это что-то вроде плаката с призывом в добровольцы, чтобы собрать вокруг себя других агрессивных неудачников. И, между прочим, это работает. Четыре месяца назад, когда обновлялись сведения в этом досье, «Фойер» насчитывал тысячу триста членов, и их ежегодный прирост составил почти двадцать процентов. Из них двадцать человек являются действующими боевиками и служат на постоянной основе, кочуя за Доринг из лагеря в лагерь.
— Нам известно, где расположен хотя бы один из этих лагерей?
— Они все время меняют места. В досье имеется три фотографии. — Лиз по очереди просмотрела изображения и прочитала подписи. — Один снимок сделан на озере в Мекленбурге, другой — в баварских лесах, а третий — в горах где-то близ границы с Австрией. Нам не известно, как передвигается отряд, но мне кажется, что они там обустраиваются каждый раз, когда попадают в эти места.
— Вероятно, они ездят на автобусах или микроавтобусах, — предположил Херберт. — Обычно партизанские отряды такого размера перемещались небольшими группами, чтобы установить регулярные каналы снабжения. Однако, располагая, как сегодня, сотовой связью и круглосуточной курьерской почтой, можно вообще ни о чем не беспокоиться. Так что там нам известно, сколько их лагерей мы знаем?
— Только три.
Из базового телефонного аппарата Лиз прозвучал сигнал. Должно быть, это по международной связи пробивалась Моника. Ее соседка будет вне себя, но Лиз не собиралась переключать линию.
— А как насчет заместителей? — спросил Херберт. — На кого Доринг может положиться?
— Ближайшим помощником является Манфред Пайпер. Он присоединился к ней после того, как они закончили институт. Очевидно, она занимается всеми военными вопросами, а Пайпер заведует финансами, устраивает проверки новичкам, ну и тому подобные дела.
Какое-то время Херберт ничего не говорил.
— На самом деле не так-то и много мы о них знаем. Не правда ли? — наконец спросил он.
— Для того, чтобы понять, достаточно. Для того, чтобы поймать, боюсь, — нет, — призналась Лиз.
— Лиз, — обратился Херберт после короткого молчания, — наши немецкие друзья считают, что Доринг совершила это ограбление, чтобы использовать нацистские причиндалы во время «дней хаоса» — небольшой марди грас ненависти, который они здесь затевают. Учитывая то, что обычно она преследует политические цели, в этом есть хоть какой-то смысл?
— Мне кажется, вы смотрите на это с не правильной точки зрения, — ответила Лиз. — Как называется фильм?
— "Тирпиц". Наверно, о боевом корабле, — предположил Херберт.
Лиз набрала на клавиатуре компьютера «Производство фильмов», открыв информационную страницу в Интернете, где перечислялись все картины, находившиеся в процессе съемки по всему миру. Отыскав название фильма, она сообщила в трубку:
— Боб, политической целью была съемочная площадка. Это совместный американо-германский проект.
— Значит, либо экспонаты, либо американцы — дополнительный выигрыш, — сделал вывод Херберт после очередной паузы.
— Вы меня поняли.
— Послушайте, Лиз, я собираюсь переговорить с местными властями, а возможно, и посетить одно из празднований этих самых «дней хаоса».
— Боб, осторожней, — предостерегла его психолог. — Неонацисты не очень-то распахивают двери перед людьми в инвалидных креслах. Помните — вы другой...
— Готов поспорить, что другой, — заверил ее Херберт. — Ну, а пока, Позвоните мне по мобильному телефону, если удастся узнать что-то еще про эту леди и ее группировку.
— Будет сделано, — пообещала Лиз. — Берегите себя, и чао, — добавила она, воспользовавшись вторым из тех двух итальянских слов, которые знала.
Глава 11
Четверг, 11 часов 52 минуты, Тулуза, Франция
Дубовые панели делали обширную комнату еще более темной. Свет исходил от единственной лампы, стоявшей рядом с массивным красного дерева столом. На самом столе располагались лишь телефон, факсимильный аппарат и компьютер, тесно сдвинутые в узкий полукруг. Полки позади стола были едва различимы в полумраке. Их заполняли миниатюрные гильотины. Некоторые из моделей, изготовленные из дерева и стали, были действующими, остальные, из стекла или металла, — декоративными, а еще одна, из пластмассы, была дешевой игрушкой, купленной в Штатах.
Во Франции гильотину применяли для официальных казней вплоть до 1939 года, когда на задворках тюрьмы святого Павла близ Версаля был обезглавлен Эжен Вейдманн. Однако Доминик не любил эти более современные машины с их большими монолитными корзинами для сбора голов, с экранами, предохраняющими палача от случайных брызг крови, с амортизаторами, гасящими удар тяжелого лезвия. Ему нравились старинные подлинные модели.
Напротив стола, теряясь в призрачном сумраке, возвышалась восьмифутовая гильотина времен Великой французской революции. Устройство намеренно оставалось неотреставрированным. Его направляющие слегка поржавели, а козлы были до блеска отполированы всеми теми телами, что попадали в объятия «мадам Гильотин».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146