Чтобы дело шло быстрее, они ввели разделение труда — каждый выполнял свою часть общих заданий. Покончив с уроками, мальчишки приступали к любимому занятию — изготовлению моделей самолетов. Модели оформлялись очень тщательно, буквально каждая мелочь должна была быть на своем месте.
Даже та фактически единственная драка, которая между ними случилась, произошла из-за спора о том, где же должна быть расположена белая звезда у «фантома» FH-1. На коробке с картинкой она находилась под хвостовым оперением, а Роджерс считал, что это не правильно. После драки они отправились в библиотеку, чтобы выяснить, кто же был прав. Прав оказался Роджерс. Звезда располагалась посередине между крылом и хвостовой частью самолета. Огаст по-мужски принес извинения.
А еще Огаст боготворил астронавтов и переживал любое осложнение или триумф американской космической программы. Роджерс подумал, что никогда не видел Бретта счастливей, чем в тот день, когда в Хартфорд привезли первую американскую обезьяну-астронавта по имени Хэм, чтобы показать ее широкой публике. При виде настоящего космического путешественника Огаст буквально пришел в состояние эйфории. Даже позже, когда юноша сообщил Роджерсу, что наконец-то затащил в постель Барби Матиас, он и то не выглядел таким довольным.
Когда пришло время идти на службу, Роджерс пошел в армию, а Огаст — в ВВС, но оба, в конце концов, очутились во Вьетнаме. Пока Роджерс участвовал в боевых действиях на земле, Огаст совершал разведывательные полеты на север. При выполнении одного из заданий Огаст был сбит северо-западнее и попал в плен. Он провел больше года в лагере для военнопленных, но в 1970 году все-таки сбежал вместе с еще одним товарищем. Три месяца они пробирались на юг, пока их, наконец, не обнаружил патруль морской пехоты.
От своих испытаний Огаст не ожесточился, а наоборот, был воодушевлен мужеством американских военнопленных, которому сам стал свидетелем. Он вернулся в Штаты, набрался сил и снова отправился во Вьетнам. Там он организовал разведывательную сеть для поиска попавших в плен американцев. После ухода армии США он еще целый год оставался в подполье, а затем в течение трех лет помогал президенту Филиппин Фердинанду Mapкосу бороться с последователями Моро. После этого он служил офицером связи между ВВС и НАСА, помогая обеспечивать безопасность при запуске спутников-шпионов, и, наконец оказался в Центре космических операций как специалист по антитеррористической деятельности.
Несмотря на то что после Вьетнама Роджерс и Огаст встречались очень нерегулярно, каждый раз, когда они виделись или беседовали, создавалось впечатление, как если бы с их детских лет и не прошло столько времени. Один из них приносил с собой модель самолета, другой прихватывал краски и клей, и вместе они проводили время за самым любимым своим занятием в жизни.
Поэтому, когда полковник Огаст сказал, что искренне благодарен за предложение, Роджерс ему поверил. Но с чем он никак не желал смириться, так это со словом «нет».
— Бретт, взгляни на это с иной точки зрения, — предложил Роджерс. — За последние более чем четверть века ты провел в стране меньше времени, чем за ее пределами. Вьетнам, Филиппины, мыс Канаверал...
— Про мыс — это забавно, генерал.
— ., теперь вот Италия. На какой-то там Богом забытой совсем несовременной базе НАТО.
— Сейчас я отправляюсь на роскошный авианосец «Эйзенхауэр», чтобы в шестнадцать ноль-ноль переговорить кое с кем из французских и итальянских спецов. Вам повезло, что вы меня поймали.
— Разве я тебя уже поймал? — спросил Роджерс.
— Вы знаете, что я имею в виду, — ответил Огаст. — Генерал...
— Майк, Бретт.
— Майк, мне здесь нравится, — признался полковник. — Итальянцы милые люди.
— Нет, ты только представь себе, как мы здорово могли бы проводить время, если бы ты вернулся в Штаты, — продолжал давить Роджерс. — Черт, я даже расскажу тебе о том, что заготовил как сюрприз при встрече.
— Если это не та модель «Мессершмитта-109ВГ», которую нам так и не удалось раздобыть, ты вряд ли можешь предложить мне что-то такое, что...
— Как насчет Барби Матиас?
На другом конце линии наступила тишина глубиною с океан.
— Ты по-прежнему не разучился передергивать карты, генерал.
— Черт возьми, Бретт, по крайней мере приехал бы сюда, посидели бы, поговорили бы с глазу на глаз. Или я должен позвонить кому-то из твоего начальства, чтобы тебе приказали это сделать?
— Генерал, это было бы честью, командовать таким отрядом, как «Страйкер», — признался Огаст. — Но я же буду большую часть времени заперт в Куантико, а от этого я сойду с ума. Сейчас я мотаюсь хотя бы вокруг Европы и вношу свои скромные пару центов в самые разные проекты.
— Пару центов? — переспросил Роджерс. — Бретт, да в твоей чертовой башке хранится идей на целый миллион баксов, и мне хотелось бы, чтобы она работала на меня. Как часто кто-то там у вас хотя бы прислушивается к тому, что ты говоришь?
— Редко, — согласился Огаст.
— Полагаю, чертовски редко. Ведь ты разбираешься в тактике и стратегии лучше, чем девяносто процентов из тех, кто таскает на себе мундиры. Да тебя просто обязаны слушать.
— Может, и так, — вздохнул Огаст, — но в этом все ВВС. Кроме того, мне уже сорок лет. И я не знаю, смогу ли носиться по горам в Корее, расстреливая ракеты «Нодонг», или гоняться за поездами через всю Сибирь.
— Не мели ерунду, — возразил Роджерс. — Готов поспорить, что ты по-прежнему способен на все эти штучки вроде отжимания на одной руке, которые ты вытворял на летном поле в Брэдли, пока мы выжидали самолеты. Эта твоя личная программа подготовки в астронавты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146