Немец никак не отреагировал, и Жан-Мишель слегка растерялся.
— Я весь внимание, — после затянувшейся паузы успокоил его Рихтер.
— Это мало кому известно, — заговорил Жан-Мишель, — но месье Доминик поддерживает неонацистские группировки по всему миру. «Рейзорхедз» в Англии, «Солдат» в Польше, ассоциацию «Только для белых» в Америке и другие. Он стремится создать всемирную сеть организаций, преследующих одну общую цель — расовую чистоту.
— Вместе с «Новыми якобинцами» его силы составят тысяч шесть бойцов, — прикинул Рихтер.
— Около того, — подтвердил Жан-Мишель. — А когда он выйдет на компьютерные сети Америки, их число должно возрасти еще больше.
— Почти наверняка, — согласился Рихтер. — Образцы его компьютерных игр я уже видел. Весьма увлекательно.
— Что предлагает месье Доминик, так это вовлечь вашу организацию, герр Рихтер, в наш круг единомышленников. Он предоставит вам денежные средства, доступ к технологиям «Демэн» и соответствующую роль в формировании будущего мира.
— Роль, — процедил Рихтер. — Прямо как в спектакле.
— Не в спектакле, — возразил Жан-Мишель. — В истории.
Немец холодно улыбнулся.
— С какой стати я должен принимать участие в пьесе Доминика, если способен срежиссировать свою собственную постановку? Жан-Мишель был снова шокирован самомнением этого немца.
— Дело в том, что месье Доминик обладает такими ресурсами, о которых вам остается только мечтать. А благодаря своим связям он мог бы предложить вам как политическую, так и личную защиту.
— Защиту от кого? — поинтересовался Рихтер. — Правительство трогать меня не станет. Два года, проведенные в тюрьме, придали мне образ мученика, страдальца за правду. Да и моим людям личной преданности не занимать.
— Но ведь есть еще и другие вожди, — возразил Жан-Мишель с едва заметной ноткой угрозы в голосе. — Другие потенциальные новые фюреры.
— А есть ли? — уточнил Рихтер. — Вы имеете в виду кого-то конкретно?
Французу страшно хотелось немного осадить этого выскочку, и, похоже, сейчас как раз представилась такая возможность.
— Между нами, герр Рихтер, поговаривают, что Карин Доринг и ее «Фойер» — восходящие звезды движения.
— Поговаривают? — ровным голосом переспросил немец. Жан-Мишель молча кивнул. Он знал, что пару лет назад Феликс Рихтер и Карин Доринг были безоговорочными противниками. Переехавшая из Восточной Германии Карин проповедовала терроризм, в то время как только-только отсидевший Рихтер выступал в защиту политических методов. Оба открыто критиковали друг друга, пока члены «Фойера» не устроили засаду и не убили двоих людей из группы Рихтера. В конце концов главари провели личные переговоры в одном из берлинских отелей, на которых пришли к соглашению, что каждый занимается своим делом, не выступая против другого.
Однако скрытая напряженность в отношениях между восточногерманской ярой партизанкой и несостоявшимся западногерманским терапевтом по-прежнему сохранялась.
— Карин полна энергии, это несгибаемая и достаточно харизматичная личность, — сухо продолжил Жан-Мишель. — Мы слышали, что она спланировала и лично осуществила ограбление банка в Бремене и поджог здания суда в Нюрнберге...
— Да, и это, и еще очень многое, — прервал его Рихтер. — Карин хороша в боевых условиях. Это — кошка, которая ведет за собой котов, уличный боец, полевой командир. Но, чего вы и ее последователи никак не можете себе уяснить, так это того, что она не способна создать политическую партию и руководить ею. Она по-прежнему настаивает на собственном личном участии буквально в каждой из своих операций, и в один прекрасный день, если не власти, то не так снаряженная бомба ее достанет.
— Возможно, — произнес Жан-Мишель. — Но тем временем за каких-то пару лет «Фойер» разрослась почти до тысячи трехсот членов, из них тридцать несут службу на постоянной основе.
— Это все верно, — согласился Рихтер. — Но в основном это восточные немцы. Животные. А ко мне за пять лет пришли почти пять тысяч человек — все выходцы из мест по эту сторону бывшей границы. Именно они, месье Хорн, составят основу политического движения. Именно в них — наше будущее.
— Каждому свое место, — подытожил француз. — Месье Доминик убежден, что вы оба могли бы стать его верными союзниками. Именно поэтому он и поручил мне переговорить с нею тоже.
Гипнотический взгляд Рихтера переместился с Жан-Мишеля на часы и обратно. Его глаза двигались, как маленькие механизмы машины — точной и бездушной. Француз увидел, что хозяин встает из-за стола. Стало ясно, что короткая аудиенция близится к концу. Жан-Мишель был откровенно удивлен.
— Я заеду за вами в отель в семнадцать тридцать, — сообщил ему Рихтер. — Мы с Карин оба будем присутствовать на сегодняшних вечерних сборах в Ганновере. Там вы сами сможете убедиться в том, кто из нас ведущий, а кто ведомый. А до тех пор — всего вам хорошего.
Как только Рихтер направился в глубь зала, откуда-то из сумрака за спиною гостя появился все тот же детина, что встречал его у дверей.
— Простите, герр Рихтер, — недовольно окликнул уходящего Жан-Мишель.
Немец остановился, а Хорн поднялся с кресла.
— Мне приказано доложить месье Доминику о результатах сегодня утром, а не вечером. Что мне ему передать о его предложении?
Рихтер обернулся. Даже в этом неясном сумраке Жан-Мишель смог различить злобный блеск его глаз.
— Что я подумаю над его любезным предложением. А пока я весьма признателен за его поддержку и дружбу, — ответил Рихтер.
— Но при этом выставляете меня за порог, — добавил француз.
— Выставляю? — удивился Рихтер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146