Немецкие террористы стали европейской заботой. Из-за обглоданного до костей бюджета и ЦРУ, и Национальное бюро разведки, и другие сборщики информации разрывались на части, чтобы не уступить Китаю, России и Западному полушарию.
Нашим умникам стало не до того, чтобы разбираться с еще одной горячей точкой, создающей серьезные проблемы, с горечью подумал Херберт.
Конечно, даже если предположить, что у других государств и есть агентура в Германии, это вовсе еще не значит, что они будут готовы поделиться информацией. Со времен скандалов, связанных с утечкой сведений из разведслужб США в восьмидесятые годы, которые нашли широкое освещение в прессе, другие правительства крайне неохотно рассказывали о том, что им известно, не желая компрометировать собственные источники.
— Хаб и Шломо располагают четырьмя и десятью действующими агентами соответственно, — сообщил Альберто. Он имел в виду коммандера Хаббарда из британской разведки и Ури Шломо Зохара из израильского «Моссада».
Поскольку телефонная линия не была защищена, Херберт не стал вдаваться в подробности. Да ему и так было известно, что в Германии большинство из агентов Хаббарда заняты пресечением поставок контрабандного оружия из России, а израильтяне отслеживают потоки вооружения, направлявшегося к арабам.
— Похоже также, что Богги со своими ребятами все еще разгребает русские дела. — продолжил Альберто. Это была ссылка на генерала Богдана Лозу из польской разведки и недавние события на границе с Россией. — Хотите посмеяться? — добавил он.
— Можно разочек, — разрешил Херберт.
— Глядя на этот список, я вижу, что рассчитывать на помощь мы можем только со стороны Бернара.
Не будь ситуация действительно настолько серьезной, Херберт и впрямь рассмеялся бы.
— Помощь?! С их стороны?! — воскликнул он. — Ну, этого нам уж точно не дождаться. Исключено!
— И все-таки, а вдруг? — не согласился Альберто. — Секундочку, я только просмотрю отчет Даррелла.
Ожидая, Херберт принялся выстукивать о подлокотник своего кресла ритм песни «Алабамские оковы».
Говоря о Бернаре, они имели в виду полковника Бернара Бенджамина Беллона, главу Group d'Intervention de la Gendarmerie Nationale — группы реагирования Национальной жандармерии Франции. Уж так исторически сложилось, что эта силовая структура становилось слепа и глуха, если только преступления были связаны с проявлениями расизма, в особенности когда они совершались по отношению к евреям или иммигрантам. А еще жандармерия находила понимание у немцев. Если бы там не было французских агентов, Германия никогда не раскрыла бы имена тысяч и тысяч коллаборационистов, сотрудничавших с нацистами во время войны. Некоторые из этих мужчин и женщин сегодня являлись лидерами в политике и бизнесе и опирались на французские силовые органы, чтобы их оставили в покое.
Беллон же являлся одним из самых яростных и жестких поборников справедливости из тех, кого знал Херберт. И полковник старался вытащить сопротивлявшуюся и голосившую «Жандармери» из болота ее собственной бездеятельности.
Тем не менее Беллон оставался подотчетен властям, а эти власти недолюбливали Соединенные Штаты. Они в свою очередь испытывали очередной острый приступ национализма. Дело дошло даже до того, что из словарей выкидывались английские слова, из меню исключались американские блюда, а с экранов убирались голливудские фильмы. Мысль о том, что США попали в положение, когда французы могли бы оказать им помощь, вызывала тревогу. А от мысли, что придется идти на поклон к этим душителям всего американского, Херберт просто приходил в отчаяние. Да и само заявление о согласии оказать эту помощь звучало бы едва ли не абсурдно!
— У Бернара возникли местные проблемы, — заговорил Альберто, — и он ищет возможные связи между преступными элементами во Франции и в Германии. В прошлом месяце он обратился к «Большому И», ну, а те связались с Дарреллом, и он помог Бернару получить часть необходимой информации.
— Что за информацию хотел Бернар? — Херберт все еще продолжал барабанить пальцами по подлокотнику. Ему просто очень-очень не хотелось идти на поклон к французам.
— Тут нет этих сведений, поскольку они идут под грифом «только для прочтения», — ответил Альберто. — Придется сходить за ними к Дарреллу.
— Сходи, — приказал Херберт, — и позвони мне, как только что-то узнаешь.
— О'кей, у вас есть там доступ к защищенной линии? — поинтересовался Альберто.
— У меня нет времени до нее добираться, — ответил Херберт. — Придется тебе воспользоваться тем, что есть, и позвонить на аппарат в моем кресле. И еще, введи в курс дела генерала Роджерса.
— Конечно. И поскольку он все равно будет спрашивать, что сказать ему о вашем местопребывании?
— Скажи, что я собираюсь проверить кое-какие предположения относительно «хаоса».
— А-а, так у вас же там как раз наступает сезон, не так ли? — уточнил Альберто.
— Верно, — подтвердил Херберт. — Ежегодное сборище больных маньяков. И по этому поводу у меня возникает вопрос номер два. Есть ли у тебя какие-то сведения о том, где обычно проходят ключевые мероприятия в рамках «дней хаоса»?
— Что-то вроде дома сумасшедших? — пошутил Альберто.
— Не смешно, — одернул его Херберт.
— Извините, уже ищу.
Херберт расслышал пощелкивание компьютерных клавиш.
— Нашел, — сообщил Альберто. — Последние два года многие участники начинали празднование с тоста в «Пивном зале» Ганновера в шесть часов вечера.
— Что для меня и не удивительно, — прокомментировал Херберт. Он помнил, что печально известный «пивной путч» тоже начинался в мюнхенском «Пивном зале».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146