К тому же он не понимал, чем именно она привлекла его внимание. Немка была широкоплечей и мускулистой, почти что мужеподобной; зато у нее была внушительная грудь.
Коллис напомнил себе, что пора поразмыслить о делах. Ему хотелось выглядеть неотразимым на репетиции открытия отеля «Голубой грот», устраиваемой Джанной назавтра специально для турагентов, а загар всегда шел к его светлым волосам и усиливал синеву его глаз.
Атертоны воображали, что уже избавились от него, но они просчитались. Добиться, чтобы клерк снял копию с завещания Реджинальда Атертона, оказалось до смешного легко. Коллис даже испытывал некоторый стыд. Дальше все было и того проще. Он отыскал любовника Реджи в Шерифс-Ленч и без труда вытянул из него признание, что Реджи умер на его квартире в Хаммерсмите, а не в Лифорт-Холле.
Коллис был так доволен собой, что едва не рассмеялся вслух. На любимчика тори ляжет несмываемое пятно: хорош законник – возиться с трупом, вводить в заблуждение власти! Конечно, с ним не произойдет никакой беды, просто для политики он умрет. О блестящих выступлениях по телевидению придется забыть.
Разумеется, Атертоны смогли бы избежать скандала, если бы отвалили Коллису приличную сумму. Он еще не решил, как лучше поступить: удовлетвориться единовременной крупной выплатой или доить их понемногу на протяжении многих лет. Видимо, надо попробовать совместить то и другое. Сведения, попавшие в распоряжение Коллиса, вырастут в цене, когда Уоррен станет претендовать на министерский пост.
– Скажите, старина, вы читали сегодняшнюю газету? – спросил Коллиса пожилой мужчина, загоравший по соседству. Во рту у него недоставало зубов, поэтому проникнуть в смысл его высказываний было трудно, тем не менее он донимал Коллиса уже не первый час.
– Сегодняшнюю – нет, – отрезал Коллис, надеясь, что разговор прервется, не начавшись. Лондонские газеты, естественно, следили за событиями на Мальте. Их занимало все, что касалось Лифорта. Уоррен находился в центре событий. Только накануне он возвратился из Форт-Халстеда, имея на руках доказательства того, что никчемного Ромми погубил тот же самый яд, которым отравился некто Трейвис Прескотт.
– Здесь написано, – сосед ткнул пальцем в газету, – что ядовитый мед получают в индийском лесу... – Он близоруко наклонился к газете. – В лесу Джир. Представляете, тамошние пчелы делают мед из олеандра!
Коллис, как всякий эрудированный человек, не мог не проявить любопытства.
– Кто же станет продавать мед, зная, что он ядовит?
– Тут сказано, что в Индии его продают как диковину, ставя ярлык «яд». Полиция нашла упаковки этого меда в здешней ночлежке в каком-то Гате – что это такое?
– Мальтийский квартал «красных фонарей», – ответил Коллис, знавший по собственному опыту, что там имеются лавки, торгующие кнутами и цепями.
– Чертовщина! – Болтун, судя по всему британец, обескураженно покачал головой. – Они едва не отправили на тот свет самого графа Лифорта!
Коллис ответил неопределенным мычанием. Лично он не возражал бы, если бы Уоррен набил рот целой дюжиной отравленных печений, чтоб уж наверняка. Внимание, которое уделяла Уоррену пресса благодаря его титулу, вызывало у него уже не просто неодобрение, а ненависть.
Старик все не унимался, но его слова заглушил плеск воды, производимый немкой, плававшей у них под самым носом. Коллис успел о ней забыть. Оглянувшись через плечо, он заметил, как бойко она взбивает пену руками и ногами. Он снова плюхнулся на живот и постарался выбросить из головы мысли о сексе.
– А вы как думаете, старина? – Этот чертов зануда просто не мог оставить Коллиса в покое.
– Простите, я не расслышал.
– Я говорю, наши парни из Форт-Халстеда опять оказались на высоте. В газете написано, что они умудрились снять отпечаток с записки, сопровождавшей коробку с печеньем. Он принадлежит некой Ронде Сиббет, мальтийке.
– По части раскрытия преступлений англичане недосягаемы, – сказал Коллис, на что собеседник отреагировал одобрительным ворчанием.
На его вопрос: «Не желаете ли выпить?» – Коллис ответил отказом, после чего улегся поудобнее, решив подремать. «Старина» в одиночестве отправился к полированной стойке бара, чтобы утолить жажду джином с тоником.
Ритмичные шлепки по воде тем временем прекратились, что привлекло внимание Коллиса. Он перевернулся, делая вид, что ему понадобился лосьон для загара, и залюбовался сквозь темные очки немкой, покидающей бассейн. Она направлялась к ступенькам в форме полумесяца, на которых резвились дети. Перед собой она гордо несла груди, упруго разрезавшие воду. Когда она стала подниматься по ступенькам, волна, схлынув с напряженных сосков, обильно заструилась обратно в бассейн. Коллис ощутил томление в паху. Немка вылезла из бассейна и стряхнула сильной рукой воду с длинных волос. Ее бедра были монументальны, под стать грудям.
Коллис вовремя вспомнил, что именно своему пристрастию к сексу обязан теперешним затруднительным положением, и опять перевернулся на живот. Аннабел! Перед его отлетом из Лондона она слезливо проинформировала его, что находится в положении. Он твердо велел ей побыстрее избавиться от ребенка. При мысли о том, как изуродует беременность фигуру Аннабел, в желудке Коллиса раздалось громкое урчание, напомнившее о салате с чрезмерной дозой майонеза – чего еще ожидать от отеля Бредфорда? В любом случае Аннабел успела ему надоесть. Вернувшись в Лондон, он бы все равно прогнал ее: ведь он явится туда богачом.
– Ожог.
Коллис лениво приподнял голову и обнаружил возвышающуюся над собой немецкую амазонку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145