Он догадался, что она предупреждает его о возможности солнечного ожога, намекая на собственное желание растереть столь интересного джентльмена дополнительной порцией лосьона. Он подал ей пузырек, бросив одобрительный взгляд на ее мощные ляжки, после чего растянулся, доверчиво подставив ей спину.
Она щедро облила его лосьоном и принялась месить спину своими богатырскими пальцами.
– У вас хорошо получается.
– Ja.
Английский на нуле, сообразил он, пока она орошала лосьоном его ноги. Начав с лодыжек, она стала продвигаться все выше, действуя так профессионально, что он решил, будто оказался в руках массажистки. Особое внимание она уделила его бедрам: она размазывала по ним лосьон зигзагами, задевая края плавок. Когда очередь дошла до внутренней стороны бедер, она несколько раз коснулась его проявляющего признаки беспокойства мужского хозяйства.
Вся его решительность забыть на время про секс мгновенно улетучилась. Он уже собирался пригласить ее к себе в номер, когда она, нимало не смущаясь, ухватила его прямо за напрягшийся от ее ухищрений член.
– Gut? Ja?
– Хорошо, хорошо. Мой номер.
Она рывком поставила его на ноги. Пока она нетерпеливо подталкивала его к лифту для купальщиков, он застенчиво загораживался полотенцем. В лифте он нажал на кнопку девятого этажа. Кабина пришла в движение. Он уставился на амазонку. Она оказалась гораздо моложе, чем он предполагал. Несколько лет – и она превратится в банальную Hausfrau. Но пока...
Она вонзила палец в кнопку «стоп». Кабина повисла между этажами. Немка прижала его к стенке и, не дав опомниться, спустила с него плавки.
* * *
Пифани сидела в одиночестве на веранде «Голубого грота», выходящей на живописную лагуну. Легкий ветерок шевелил алую бугенвиллею, украсившую стену веранды. В воздухе реял аромат цветущего миндаля.
– Почему мне самой не пришло в голову осветить грот? – спросила Пифани вслух.
Отель был полон турагентов и журналистов, которые расхаживали с напитками в руках и наслаждались тем же видом.
Джанна велела расставить по краям скалы, окружающей лагуну, факелы, огни которых дрожали от легкого ветерка, освещая дикие цветы, растущие над обрывом. В темноте факелы казались алмазной цепочкой; в их сполохах изрезанные трещинами скалы приобретали захватывающий вид. Прожектора, спрятанные в гротах, озаряли глубокие пещеры неземным светом. Даже в самой лагуне, под водой, среди кораллов, хитроумная Джанна додумалась установить освещение, благодаря которому и среди ночи вода не утратила дневного мерцания. К восторгу зрителей, среди кораллов сновали косяки рыбешек. Пифани гордилась племянницей, признавая, что ее усилия дали должный результат.
Джанна наняла рыбаков, которые на своих разноцветных лодчонках доставляли гостей в гроты и заплывали под арки, отделявшие мирную лагуну от более беспокойного открытого моря. Гости пребывали в восхищении. Заезд продолжался на протяжении двух предшествовавших дней. В отеле не осталось ни одного свободного номера.
Приходилось только сожалеть, что эти гости не платят за постой, однако по-другому быть не могло. Экономия в таком деле – убытки в дальнейшем. Всякий крупный отель начинал с того, что предоставлял полезным гостям бесплатные номера. Джанна обогатила традицию, предусмотрев мероприятия, призванные стимулировать интерес не только к отелю, но и к Мальте как таковой.
Отклик получился грандиозным. Лондонская туристская фирма «Треккерс интернэшнл» прислала своих представителей для освоения маршрута через весь остров, к храмам Хагар-Хим – развалинам, напоминающим Стоунхендж, только древнее его на несколько веков.
Аквалангисты, в большинстве своем американцы, прибыли два дня назад и уже успели провозгласить здешние гроты величайшим «открытием» после Барьерного рифа. Пифани, кстати, могла бы обескуражить этих первопроходцев, объяснив, что приоритет в открытии окружающих Мальту рифов принадлежит финикийцам, чьи ныряльщики без всякого снаряжения достигали невероятных глубин.
Пифани улыбалась, думая о том, что не сделала ошибки, передав дело своей жизни Джанне. Построить «Голубой грот» было мечтой Пифани со дня капитуляции нацистов. Пока островитяне поднимали тосты в честь поражения Гитлера, она исследовала принадлежавшую ее семейству лагуну. Она провела четыре восхитительных часа в одиночестве, не нарушаемом бомбовыми налетами, наслаждаясь красотой природы любимого острова. Серебристая листва олив трепетала на ветру, воздух был полон гудением пчел, перелетающих с цветка на цветок, и головокружительным ароматом дикой мяты и фенхеля. Она сидела на высокой скале, возвышающейся над лагуной, умиротворенная порядком, царящим в природе, но не в силах забыть о безвозвратной потере. Йен никогда к ней не вернется.
Чему посвятить жизнь? К счастью, война указала ей путь. У нее не было выбора: предстояло поднять из руин три принадлежащих семье отеля. Ее отец за несколько месяцев до этого покончил жизнь самоубийством, оставив ее одну.
После нацистских бомбардировок на острове уцелели считанные здания, а в Валлетте вообще ни одного. Отцы города подразумевали под восстановлением не возведение уродливых современных кубов, а постройки, которые были бы приятны и глазу средневековых рыцарей. В новом городе должны были, конечно, появиться удобства, неведомые в довоенное время, но при этом он должен был испытывать гордость за свое средневековое наследие, свое место в истории, свою способность выдерживать осады не только в достославные времена великолепия Оттоманской империи, но и в нынешней жестокой войне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145