Он назвал несколько интересных имен – сплошь твои сицилийские дружки. Выяснилось, что ты нанял профессионального убийцу.
Тони отвергал малейшую возможность, что кто-нибудь из сицилийцев выдаст его. Мафия твердо соблюдала кодекс молчания, вызывавший у Тони восхищение. В следующей жизни он будет доном мафии.
– Зачем ты все это мне рассказываешь?
– Я хотел рассказать все это тебе лично, – ответил Дженсен, – но я пока в Испании. Не мог же я подвергнуть опасности жизнь другого человека, поручив ему передать, что с тобой покончено!
Тони оставили последние силы. Он сидел, зажав в кулаке трубку. «Пути к отступлению отрезаны, – сверлила мозг единственная мысль. – Отрезаны!» Он бросил трубку, встал и вновь нетвердой походкой подошел к проклятому зеркалу. Он пытался убедить себя, что переживет все эти напасти. Возможность для этого сохранялась. Но раз Керт угодил в тюрьму, Тони уже не видать внуков.
Все его усилия пошли прахом. Жизнь прожита зря.
Он неотрывно смотрел в зеркало.
28
Джанна вдавливала в пол педаль акселератора, торопясь назад в больницу. БОЖЕ, ЛИШЬ БЫ ОНА ВЫ ЖИЛА! Ничто на свете не могло разубедить Джанну в любви тети Пиф. Однако, выстояв перед Тони, она терзалась сомнениями по другим поводам. Почему мать от дала ее другим людям? Ей хотелось задать тете – не родной матери – столько вопросов!
Дорога от Мдины до Валлетты нещадно петляла; Джанна ехала с максимально возможной скоростью при этом стараясь следить за опасной трассой. Однако мысли все время возвращали ее в детство. Она всегда любила Мальту. Прежде она объясняла это целебным климатом и солнечными пляжами, но теперь сознавала, что главным магнитом была для нее тетя Пиф. Они Уорреном всегда проводили в «Соколином логове» лет и все другие каникулы. Это были счастливейшие воспоминания ее молодости.
Тетя Пиф разрешала ей держать щенков, тогда как доме Реджинальда об этом не могло быть и речи. 3а годы у нее сменилось несколько собак: Эбби, Лекси, Доджер. Расставаясь с ними, Джанна не могла сдержат слез; тетя Пиф еженедельно информировала ее об их проделках и присылала фотографии.
Пифани прилетала в Лондон всякий раз, когда жизни Джанны происходили важные события. Джанна со смехом вспомнила аплодисменты, которыми Пиф ни наградила ее за роль горшка с миррой на рождественском утреннике. Пифани никогда не ставила на первое место свои отели. Когда в ней нуждалась Джанна или кто-нибудь другой в семье, она всегда была тут как тут.
Она любит меня! Она всегда меня любила!
Часы показывали полночь с минутами, когда Джанна примчалась в больницу. Она немедленно кинулась в отделение интенсивной терапии и застала доктора Видала за разговором с медсестрой.
– Она очнулась? – спросила Джанна.
– Да, но ей еще не по себе. – Его сумрачное выражение испугало Джанну.
– Вы получили результаты анализов?
– Да, и уже разговаривал на эту тему с ней. Наверное, тете Пиф лучше. Потребовать конкретную информацию было в ее духе.
– Боюсь, новости неутешительные.
Надежда померкла, ее сменил леденящий страх.
– Газовый анализ ее кровеносной системы выявил недостаток кислорода. На рентгене легких видны многочисленные тромбы. Любой из них может оказаться смертельным.
– Но у нее есть шанс выкарабкаться? – с надеждой спросила Джанна.
– Один против миллиона.
Джанна отказывалась мириться с диагнозом. Тетя Пиф – прирожденный борец.
– Она – одна такая на многие миллионы.
Она выживет.
– Вы бы зашли к ней, – предложил врач. – Я говорил ей, что вы хотите ее повидать. – Он тронул Джанну за руку. – Она испытывает сильные боли, поэтому получает эффективное болеутоляющее. Не расстраивайте ее.
Джанна на цыпочках вошла в палату. Тетя Пиф лежала с закрытыми глазами. Джанна подвинула стул к ее изголовью, села и взяла тетю Пиф за руку. На белой коже руки резко выделялся фиолетовый синяк от внутривенных вливаний. Пальцы были холодными, но нежными, любящими – как прежде. Веки тети Пиф задрожали, она медленно открыла глаза.
Джанна могла бы засыпать ее вопросами, но, памятуя предупреждение врача, сказала просто:
– Я люблю тебя. Ты ведь знаешь об этом, правда? – МАМА...
– Конечно. – Она медленно ворочала языком под действием лекарств.
– Тебе станет лучше. Еще немного – и ты...
– Не надо. Я разговаривала с врачом. Я знаю правду.
– Он говорит, что у тебя есть шанс. Ты не должна сдаваться. Ты не можешь! Я не позволю! – У Джанны запершило в горле.
– Я готова уйти, Джанна. Правда, милая, я готова. – Она смотрела на нее с любовью; выражение ее лица было мечтательным, она казалась сейчас совсем молодой. – После похорон Йена я отдала необходимые распоряжения, выбрала себе гроб и могильный камень. Не тяни с моими похоронами: зачем лишняя суета? Главное, не позволяй канонику Эймстою служить заупокойную. Сама скажи пару слов – и довольно.
– Пожалуйста, не сдавайся!
– Я не сдаюсь, просто принимаю неизбежное. – Она закрыла глаза. На одно страшное мгновение Джанне почудилось, что все кончилось. Но глаза тети Пиф невообразимо медленно открылись. – Мне очень хотелось дождаться твоих детей. Я знаю, что у тебя и Ника будут чудесные детишки. Красивые и счастливые.
Боже, не надо о Нике! Джанна через силу кивнула, помня, что ее нельзя волновать. Если ей так хочется, пускай воображает, что Ник вернется, – какой от этого вред?
– Я мечтала, что буду играть с ними в «Соколином логове». Но я все равно навсегда останусь с тобой. Не забывай этого.
Джанна глубоко вздохнула, приводя в порядок мысли и тщательнее, чем когда-либо, подбирая дальнейшие слова.
– Часть тебя навсегда останется жить во мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145