Калеб глубоко затянулся. Он всегда любил грозу, даже если она сеяла разрушения, переполняя водой речки и разгоняя стада. Но сегодня он думал не о ранчо или о скоте, сегодня он думал о Келли, волновался, как она там одна в доме.
И снова почувствовал хорошо знакомую боль, представив, как она сидит перед камином или свернулась калачиком на кровати. Так хотелось обнять ее, поцеловать милые теплые губы! Калеба раздирали сомнения. Он проклинал себя за то, что так по-дурацки отказался от Энжелы, которая прямо горела желанием поскорее прыгнуть с ним в постель. Не то чтобы он хотел Энжелу, просто она была достаточно откровенна, чтобы признаться: она сама хочет его.
На миг Калеб подумал: а не оседлать ли коня, чтобы вернуться в город? Ему осточертело томиться по женщине, которая его отвергала, надоело разыгрывать из себя монаха, когда в особняке ждала красавица, готовая доставить ему удовольствие.
Бормоча проклятия, Калеб отбросил сигару. Он злился на себя, так как знал, что никогда не получит настоящего удовлетворения ни с Энжелой, ни с любой иной женщиной. Он желал Келли – прекрасную, упрямую Келли с ангельским личиком и соблазнительным телом.
Стук в дверь вывел Келли из дремы. Встав, она поплотнее закуталась в плед и подошла к двери, ожидая увидеть Большого Джорджа.
При виде Калеба она заморгала, в первую минуту решив, что это просто игра ее воображения.
– Что-то случилось?
– Нет, просто пришел убедиться, что с тобой все в порядке.
– У меня все хорошо.
Келли не могла оторвать от него глаз. Калеб стоял в дверном проеме, высокий, поджарый, такой же первобытно дикий, как и бушующий вокруг них ураган. Кожа блестела от дождевых капель, глаза были серыми, точно облака. От его близости снова проснулись все чувства, и ей пришлось собраться с силами, чтобы не протянуть руку и не дотронуться до него.
– Не возражаешь, если я войду?
В мозгу Келли забил колокол тревоги. Пригласить его в дом значило впустить неприятности и великий соблазн. И все же она отступила, а когда метис переступил порог, закрыла за ним дверь, словно затворившись от внешнего мира и уколов собственной совести.
– Я думала, ты в городе, – заметила Келли, вновь усевшись у окна и кутаясь в плед.
– И не ошиблась, я там был, но уехал, когда начался дождь. – Калеб улыбнулся. – Я ведь все-таки твой управляющий. Вот и решил, что надо быть здесь на случай, если вдруг понадоблюсь тебе.
Келли кивнула. Он и в самом деле был ей нужен – и не только как управляющий.
– Как ты думаешь, гроза надолго?
– Не знаю, все может быть.
Он снял шляпу, повесил ее на вешалку у двери и устроился на стуле по другую сторону окна.
– Она может кончиться за ночь или зарядит на неделю. Если пойдет снег, я прикажу людям запрячь пару повозок и отвезти сена для скота.
Келли опять кивнула, с трудом понимая, о чем он говорит. Мокрая рубашка облепляла его мощное тело, подчеркивая мышцы рук и груди; в свете огня волосы отливали синевой, а кожа – темной бронзой. И глаза, эти бездонные серые глаза, которые с легкостью срывали с нее пелену притворства и видели всю правду…
Еще и часа не прошло, как она сказала себе, что желает его, что, если Калеб снова придет к ней, даст ему то, чего он хочет. Потому что этого хочет и она сама. И что же? Вот он здесь, а ее опять терзают сомнения. Вот если бы Калеб не обманул ее доверия, если бы повторил, что любит ее…
Калеб набрал полные легкие воздуха, задержал дыхание и медленно выдохнул. Прошло всего несколько дней с тех пор, как он видел Келли в последний раз. Возможно ли, что она стала еще красивей, еще желанней? Он смотрел в ее глаза и видел затаившееся в них одиночество, страсть, которые она так старательно отказывалась признавать. Волосы Келли мягкими волнами падали на спину, мерцая, как языки пламени.
Внезапно Калеб встал и подошел к камину – лучше держаться от девушки на расстоянии. Постоял там с минуту, ухватившись рукой за каминную полку, посмотрел на огонь и подбросил дров.
Не нужно было приходить сюда. Смотреть на нее, желать ее и не сметь прикоснуться к ней – кто придумает более изощренную пытку?
Страйкер повернулся, собираясь пожелать Келли доброй ночи, но так и не смог вымолвить ни слова. Быстрыми шагами пересек комнату, подошел к ней, преклонил колени, взял ее руки и поцеловал сначала одну, затем другую.
– Келли!
Она покачала головой; плед медленно сполз с ее плеч.
– Нет, пожалуйста, не надо, я не могу…
Больше Калеб ничего не сказал, просто стоял перед ней на коленях, по-прежнему не выпуская ее рук. Желание в его глазах было красноречивее слов.
Келли поняла, что больше не в силах сопротивляться; она желала Калеба отчаянно, всем своим телом, всей душой, и они оба знали это.
Только она собралась с духом сказать это вслух, как в дверь настойчиво постучали.
– Мистер Страйкер! Мистер Страйкер!
Калеб поднялся на ноги и направился к двери, шепотом проклиная Большого Джорджа, явившегося так некстати.
– Что еще?
– Конюшня горит. Даже не знаю, как загорелась. Наверное, молния.
Но Калеб не стал слушать объяснений. Сбежал с крыльца и стремглав помчался к конюшне, мимоходом отметив, что именно сейчас, когда для тушения пожара ливень был бы очень кстати, он внезапно кончился.
Люди выбегали из барака, второпях хватали ведра и наполняли их водой из поилки рядом с конюшней. Из разбитого окна вырывалось пламя. Калеб услышал нервное ржание лошадей, запертых в стойлах.
Схватив ведро, метис ворвался в конюшню. После дождя крыша и стены были слишком сырые и не занялись, но внутри огонь разгорался. Калеб выплеснул воду на охапку тлеющей соломы, затем распахнул дверь ближайшего стойла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110