Даже если Энжела действительно забеременела, это произошло до пикника, до того, как Калеб признался ей, Келли, в любви, до того, как их брак был узаконен.
– О, Калеб, – прошептала Келли, – прости меня. Пожалуйста, вернись домой!
Она выглянула в окно, с немым удивлением проводила глазами облако, затянувшее и вновь открывшее луну, а потом, спустя мгновение, по небу пронеслась падающая звезда. Луна, словно благосклонно приняла эту жертву и снова засияла в первозданной тьме, окутывая землю таинственным серебристым сиянием…
Спустя недолгое время во двор въехал Калеб.
Изменчивый лунный свет отбрасывал серебряные блики на темные разметавшиеся волосы. Своим обликом он напоминал средневекового рыцаря, вернувшегося с битвы. Заметив, что он без рубашки – в такой холод! – Келли нахмурилась, а когда Калеб спешился, увидела несколько темных полос на его груди.
Нет, он не рыцарь, подумала Келли, он воин, заслуживший дома радушный прием.
Вскочив со стула, она поспешила из спальни и выбежала во двор, окликая мужа по имени.
– Как ты? С тобой все в порядке? – всхлипнула она, крепко обнимая любимого.
– Да.
Скользнув взглядом по его груди, Келли отпрянула.
– Боже мой, что это? Ты ранен?
Калеб медленно покачал головой.
– Я молился.
– Молился? Не понимаю.
Калеб тихо вздохнул. Ну как объяснить это жене, чтобы она поняла? Обхватив Келли рукой за плечи, он притянул ее к себе.
– Видишь ли, у индейцев есть древний ритуал, называемый Танцем Солнца, – начал Калеб негромким голосом. – Это древнейшая религиозная церемония, при виде которой любой белый человек испытывает отвращение. В самом священной ее части воины привязаны к столбу Танца Солнца и танцуют до тех пор, пока не освободятся.
– А как они привязаны?
– Шаман делает надрез на груди у каждого и вставляет туда кусочек дерева или кости, к которому крепится длинный ремень. Другой конец ремня обвязывают вокруг столба. И пока воины танцуют, они как можно туже натягивают ремень – до тех пор, пока кусочек дерева не выйдет из их плоти.
– Это ужасно!
– Может быть. Но они верят, что Вакан Танка услышит их молитвы. Их боль, их кровь – знак искренности, мольба о благословении Великого Духа.
– Но это не объясняет, почему ты весь в крови, – испуганная нарисованной картиной, прошептала Келли.
– Как же ты не понимаешь? Я не молился уже много лет, Келли, и сегодня предложил верховному богу лакотов свою кровь и боль, чтобы он знал, что моя молитва была искренней.
Келли взглянула на мужа.
– О чем ты молился?
– А разве ты не знаешь? – Его голос звучал мягко, как поцелуй, успокаивающе, как ласка.
– Обо мне? – едва могла вымолвить Келли. Калеб кивнул.
– И о тебе в том числе. Келли, клянусь, я никогда не притрагивался к Энжеле.
– Знаю. Боже мой, Калеб, сможешь ли ты когда-нибудь простить мне мою глупость? – спросила она сдавленным шепотом. – Я была полной идиоткой! Прости, что усомнилась в тебе. Я должна была знать – ты не сделаешь ничего, что опозорит меня или обесчестит Энжелу.
– Милая, не нужно извиняться. У тебя были причины сомневаться во мне.
– Нет. Однажды ты сказал, что не похож на мужчин, с которыми зналась моя мать, но тогда я тебе не поверила. Наверное, просто не смела поверить, боялась, что ты обидишь меня. Прости, Калеб, я больше никогда, никогда не усомнюсь в тебе.
Сильная рука сжала хрупкие плечики Келли. Калеб крепко обнял жену, купаясь в наслаждении от ее близости и от прозвучавших только что слов.
– Ну как, ты по-прежнему хочешь продать ранчо?
– Да что ты! Я сказала эту чушь только потому, что жутко разозлилась и обиделась.
– Келли, ты уверена? Мы не останемся здесь ни дня, если тебе хочется уехать.
Она чуть-чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо.
– Ты думаешь, я сумасшедшая, Калеб Страйкер? – с нажимом спросила она. – Ты же прекрасно знаешь, что мы оба никуда не хотим отсюда уезжать. Так что оставим эти дурацкие разговоры!
– Слушаюсь, хозяйка, – усмехнулся Калеб. – Следовательно, теперь мы можем отправиться спать?
– Только после того, как я промою эти жуткие порезы. – Она посмотрела на грудь мужа. Мысль, что он сам в себя вонзил нож, внушала ужас, пусть даже он сделал это, молясь за нее, за их будущее.
– Очень больно?
– Да побаливает чуть-чуть, – признался он.
– Немедленно иди в дом!
– Сейчас. – Метис бросил взгляд на вещи, по-прежнему разбросанные по двору, и усмехнулся, представив, как Келли в гневе вышвыривала их за дверь.
– Похоже, мне тут надо немного прибраться.
– Сейчас помогу, – прерывающимся от раскаяния голосом сказала Келли.
Они тут же принялись за дело, собрали все вещи Калеба, внесли их в дом и сложили в прихожей.
– Завтра я все разложу по местам, – быстро проговорила Келли, пока муж вешал ружье на крючок у камина.
Спустя несколько минут Калеб сидел на кухне, а Келли осторожно промывала ему грудь теплой водой, после чего насухо обтерла чистым полотенцем и обработала порезы ватным тампоном, смоченным в карболке.
Во время промывания Калеб сидел спокойно, но тут уж не стерпел и стиснул зубы, втянув воздух.
– Черт возьми, женщина! – прорычал он. – Эта штука дьявольски щиплет.
Келли состроила насмешливую гримаску.
– Ничего себе! Сначала сам себя полосует ножом, а теперь жалуется, что, видите ли, чуть-чуть жжет.
– Между прочим, это две разные вещи. Тогда нож был в моих руках. – Метис ловко выхватил из ее рук тампон. – На сегодня достаточно.
– Ты уверен?
– Уверен. – Бросив ватку на стол, он притянул жену к себе так, что она оказалась между его колен, и положил руку на ее живот. Почувствовав, как шевелится ребенок под пальцами, озабоченно взглянул на Келли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110