Прошло пять дней с тех пор, как он случайно наткнулся на злополучное распоряжение отца. С этого времени он почти не смыкал глаз. Совесть, довольно редко дававшая о себе знать раньше, теперь мучила его по ночам, настойчиво требуя, чтобы он рассказал Келли о завещании старика. Нравится ему или нет, но ранчо теперь принадлежит ей. Он сколь угодно долго мог скрывать от нее эту новость, мог откладывать свое сообщение, пока не побывает у Хоуга, но подспудно понимал, что документ, написанный рукой отца, являлся юридически законным. А волю покойного надо исполнять.
Калеб сжал губы. Злость на отца крепла с каждым толчком сердца. Чертов старик! Ведь прекрасно знал, что значило это ранчо для Калеба, и чтобы напоследок ударить сына побольнее, завещал его Лейле Макгир. А все, что он написал о желании уладить отношения, не больше, чем пустая болтовня.
Девушка задала какой-то вопрос, и Калеб встрепенулся:
– Что ты сказала?
– Я спросила, положить ли тебе кусочек пирога.
– Да, конечно.
Она встала и пошла к стойке, чтобы подать пирог, а он залюбовался – как плавно колышутся юбки вокруг стройных бедер. Любое движение Келли завораживало его – походка, манера поправлять у виска волосы тыльной стороной ладони, привычка склонять голову к плечу, если она чему-то удивлялась.
Эта девчушка настолько очаровала его, что ни о чем, кроме нее, он и думать не мог. Сперва завладела его мечтами, а теперь вот, сама того не зная, и ранчо тоже.
Все эти мысли повергли его в мрачное настроение, но когда Келли поставила перед ним тарелку и подлила в чашку кофе, Калебу все-таки удалось выдавить улыбку.
– Надеюсь, тебе понравится, – усаживаясь на стул, произнесла девушка.
Искоса поглядывая на метиса, она размышляла о том, что же так волновало его в последнее время. С тех пор как они вернулись из церкви, он, казалось, целиком ушел в себя. Возможно, он разозлился на нее из-за того, что она настояла, чтобы он сопровождал ее на службу, но потом отбросила эту мысль: это было бы просто нелепо.
И все же надо выяснить отношения. Если он на нее сердит, пусть скажет – за что.
– Калеб, что-нибудь не так?
– Нет, все в порядке. Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, но ты такой… – Она подняла руку, но тут же бессильно уронила ее. – Какой-то злой, что ли.
– Я такой, как всегда.
С минуту Келли смотрела на него, потом дернула плечом. Не хочет поделиться с ней, рассказать, что его мучает, и не надо. Не ее дело в конце концов.
Калеб хмуро уставился в чашку. Мысли снова вернулись к тем двум конвертам. Итак, ранчо принадлежит Келли. Но она об этом не знает и не узнает вовсе. Чтобы остаться здесь хозяином, нужно сделать самую малость – порвать дополнение к завещанию.
Есть еще один выход – жениться на Келли.
Он ругнулся про себя. Как все просто! Если он на ней женится, ранчо по-прежнему будет принадлежать ему. И Келли тоже. И в любой момент, когда только захочет, он сможет прикасаться к ней, обнимать, наслаждаться ею.
Загвоздка в том, что он не хочет жениться.
Почувствовав на себе взгляд Келли, он оторвался от чашки и встретился с ее прищуренными глазами под нахмуренными бровями.
– В чем дело? – хриплым от смешанного чувства вины и желания голосом спросил он.
Келли отпрянула, будто ее ударили.
– Ничего. Я… Мне просто хотелось узнать, что тебя так терзает. Может, тебе лучше выговориться?
– Нет, лучше не будет, – коротко отрезал Калеб.
– Ладно, пусть так. Но ты не в обиде на меня за то, что я заставила тебя пойти в церковь? – спросила она и, когда он отрицательно мотнул черной гривой волос, собралась с духом и поинтересовалась, смогут ли они повторить поход в следующее воскресенье.
Калеб сухо усмехнулся:
– Ты что, хочешь записать меня в святоши?
Губы Келли тронула лукавая улыбка:
– Не знаю. Думаешь, у меня получится?
– Я думаю, что в твоих силах сделать из меня все, что тебе заблагорассудится, – пробормотал Калеб.
– По крайней мере, – улыбаясь, промурлыкала Келли, – мне бы хотелось сделать из тебя примерного прихожанина. – Калеб нахмурился, и она добавила: – Ведь в церкви было хорошо, правда?
– Ничего особенного, – ворчливо проговорил Калеб, – но, наверное, кому-то по душе выслушивать блаженного старика, в жизни не совершившего дурного поступка, а потому считающего своим долгом разглагольствовать о вечных муках, уготованных грешникам в аду.
– Ты не веришь в существование ада?
– Нет, я верю лишь в то, что многие здесь, на земле, превращают в ад собственную жизнь.
– Это означает, что и в рай ты не веришь?
– А вот в рай я верю, – негромко протянул Калеб. Он обвел глазами лицо Келли, мучительно долго задержался на ее губах, потом перевел взгляд на грудь девушки. – В рай я определенно верю.
Сердце Келли на мгновение остановилось, а затем заколотилось с бешеной скоростью. Лицо жарко вспыхнуло, руки же, наоборот, заледенели, глубоко в животе что-то завибрировало, и уже через минуту вся она дрожала с головы до ног.
Келли, ты сводишь меня с ума. Да ты и сама знаешь, как сильно я тебя хочу.
Она медленно кивнула, не в силах оторвать взгляд от его лица и избавиться от нестерпимого жара, охватившего ее тело.
– Что ты скажешь, если я попрошу тебя на самом деле стать моей женой?
– Что? – еле слышно произнесла девушка; горло перехватило, и голос срывался.
– То, что слышала. Почему бы нам не пожениться по-настоящему? Ты обретешь положение, благосостояние и уверенность, а я…
Голос его вдруг осекся, предложение осталось незаконченным. К чему слова, если она и без них понимала, что именно он обретет и чего так от нее хочет.
– Но ты же меня не любишь.
Калеб неопределенно пожал плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110