– спросила Энжела, подойдя ближе.
Калеб печально покачал головой.
– Не знаю, Энжи, но вполне возможно, она сделает это. Говорила она вполне решительно.
– Тебе лучше догнать ее.
– Я ей не нужен. А может быть, и не был нужен никогда.
– Ты ведь не веришь в это.
– Да нет, похоже она меня никогда не любила…
– Извини, я не хотела доставлять тебе неприятности. Я и представить не могла, во что это все выльется.
– Это не твоя вина, а моя, только моя. Итак, где бы ты хотела остаться?
– Здесь, – без промедления ответила Энжела. Она не могла вернуться в город, где неминуемо встретилась бы с Ричардом, которого не желала видеть. – Ты ведь любишь ее, правда?
– Да.
Энжела почувствовала раскаяние, она не хотела причинить Калебу боль. Он всегда хорошо к ней относился. Вдова любила его и знала, что всегда будет любить.
Положив руку на живот, Энжела мечтательно улыбнулась. Скоро, подумала она, скоро у нее появится крохотный человечек, которого никто не запретит ей любить.
– Тебе сейчас лучше пойти домой и попробовать помириться с Келли.
Калеб кивнул. Только чудо могло помочь ему помириться с женой на этот раз.
Глава 33
Когда Калеб подошел к дому, в окнах было темно, парадная дверь заперта, черный ход тоже. Его одежда и личные вещи валялись во дворе, равно как и ружье, мокасины и новенькие сапоги, которые он надевал, когда сопровождал Келли в церковь.
Некоторое время метис задумчиво смотрел на неприветливо темнеющее окно их спальни, затем отвернулся. Если она хочет настоять на своем, пусть так и будет!
Направившись к конюшне, Калеб накинул уздечку на гнедого, вскочил на жеребца и уехал с ранчо. Ему было необходимо побыть одному, вдали от угрюмых женщин, прочных стен и ответственности, просто отдохнуть от ежедневной работы. Может быть, ему вообще не следовало жениться на Келли; наверное, он не создан быть мужем и отцом. Вероятнее всего, нужно было снова податься в наемники; пусть это опасно, пусть он навсегда остался бы одиноким, зато так было бы куда проще.
Калеб чувствовал, как гнев постепенно проходит по мере того, как он удаляется от дома. Ночь была тихой, спокойной, умиротворяющей; слабый ветерок распространял аромат сырой земли и шалфея. Метис различал то тихий шелест крыльев совы, то отдаленный плач койота, го глухое мычание теленка.
Остановив гнедого, Страйкер глубоко вздохнул и спешился. Подняв руки над головой, он по-индейски, молча, помолился, умоляя верховного бога лакотов наделить его мудростью, терпением и хладнокровием.
Ответом Калебу была молчаливая темнота.
Страйкер снял рубашку, вытащил из ножен, висящих на поясе, нож и провел острием по груди. Теплая струйка крови побежала по коже.
Дуновение холодного ветра шевельнуло кроны деревьев…
– Услышь мою молитву, Вакан Танка. Прости мне те годы, когда я отвергал Жизненный Путь Людей. Прости меня за пролитую кровь…
Снова проведя ножом по груди, метис вздрогнул.
– …За жизни, что я отнял, за всех тех, кого обидел. И вновь Калеб резанул ножом тело, предлагая свою кровь и боль в жертву Великой Тайне.
– Благослови мою женщину и моего неродившегося ребенка, помоги быть терпеливым к страхам, терзающим мою женщину, научи понимать ее тревоги и сомнения, боль ее сердца. Надели ее силой, а моего ребенка – жизнью.
И в четвертый раз Калеб полоснул себя по груди.
– Жизнь – это круг. Мои друзья – бизон и волк, мои двоюродные братья – птицы. Митакуйе оясин. Все сущее на земле – моя родня. Помоги мне вспомнить, что я всего лишь малая часть созданного тобой. Дай мне мудрость. Дай терпение.
Откинув назад голову, Калеб стоял, залитый лунным светом. Руки его болели, холодный ночной воздух обжигал свежие раны. А он все стоял и ждал.
И тут внезапно налетел порыв ветра, луна скрылась за неожиданно появившимся облаком, и на миг Калеб оказался в кромешной тьме, словно в одно мгновение ослеп. Затем облако рассеялось, небо прорезала падающая звезда, и снова ему улыбнулась полная луна.
Совершенно умиротворенный, Калеб опустил руки.
– Ате, пиламайя, – едва слышно прошептал он. Спасибо, Отец.
Келли сидела в спальне у окна и глядела в темный двор. Прошло несколько часов с тех пор, как она сквозь опущенные шторы увидела, что Калеб оседлал своего скакуна и умчался в ночь. Молодую женщину, не отходившую от окна, сковал страх. Впрочем, это был даже не страх, а все нараставший холодный ужас.
Что, если он покинул ее навсегда? А вдруг он поверил, что Келли действительно намеревается продать ранчо, и решил насовсем уехать из Вайоминга? Да нет же, если бы он действительно поверил ей, то непременно сам выкупил бы «Рокинг-С».
Келли тщетно пыталась успокоиться и старалась убедить себя, что муж не исчез навечно из ее жизни. Пусть сейчас он и ускакал с ранчо – ведь она сама так велела, – но не может он покинуть Шайенн, не может бросить на произвол судьбы их ребенка!
Нет, никогда он так не поступит, не такой он человек. Не важно, что Калеб чувствует по отношению к ней лично, но он непременно останется и сделает все возможное, чтобы обеспечить будущее своего ребенка. Да и ребенка Энжелы тоже.
Мысль о том, что она, возможно, больше никогда не увидит любимого, была невыносима. Пусть Калеб лгал ей, пусть предал ее, нарушил брачный обет, – она любит его по-прежнему. Да Господи, она вечно будет его любить!
Ах, как же это несправедливо! Отчего в его власти так больно ранить ее? Келли уронила голову на руки и закрыла глаза. Последние недели она была так счастлива, так уверена, что любима мужем и всегда будет любима, а сейчас…
Резким движением Келли откинулась назад, на спинку стула: она внезапно поняла, что она была не права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110