ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Так и гарцует, так и красуется, так себя и выказывает! Демонстративно, безо всяких к тому оснований – жестко выказывает. «Не по мне эта компаша, не по мне!» – Гранищев со взлетом не спешил.
Запрет, наложенный на маршрут, с появлением лидера отпадал, в суматохе, под сурдинку, можно было подняться и по-тихому уйти на Ростов одному. Семьсот верст, вокруг которых горели страсти, Павла не страшили. Он хорошо проработал маршрут.
Повремени он еще немного, обдумывая сбор, поправляя карту, прихваченную на колене резиновым жгутиком от парашюта, протирая лобовое стекло, он бы, возможно, отложился от каравана и пошел бы на юг, как собирался, один. Но тут в сумятицу взлета, вызванную устрашающим пролетом «пешки», вписалась траектория, отмеченная простотой, наглядностью и изяществом. Вот, говорила кривая, прочерченная в небе «ЯКом», привлекшим общее внимание, как надобно поступать, как строить маневр сближения с лидером. Подавая пример спокойствия, «ЯК» как бы примирял дальневосточников с лидером. Фюзеляж «ЯКа» охватывало широкое белое кольцо. «Лена!» – понял Гранищев. Полковник Челюскин, оперативный, другие люди на аэродроме знали, что в кабине «ЯКа» – женщина, но только Гранищеву были известны отношения Дралкина и Лены. Ее показательный выход, в отличие от дальневосточников, поддавшихся переполоху, был окрылен доверием к «пешке». «Спешит к своему инструктору, – читал ее спорый, элегантный разворот Павел. – Торопится встать с ним рядом…»
Чувствуя, что его как бы оставляют, что, проще говоря, в нем не нуждаются, Гранищев тронул машину с места, покатил на взлет.
Он покатил на взлет, с первого шага, с первого метра маршрута, поневоле совместного, решив для себя: не выставляться. Ни при каких условиях вперед не вылезать. Следовать за группой автономно. Взирать на происходящее со стороны, если уж полковнику Челюскину угодно переправлять лейтенанта Гранищева в Ростов в одной компании с дальневосточниками. Способ нагона избрал простой, надежный, на фронте обкатанный: вначале пойти низом, разгоняя скорость, потом «горкой» подняться в хвост кавалькады.
Он рулил к старту, когда выпорхнула откуда-то и встала перед ним черная «эмка». «Стой!» – показывал ему руками долговязый офицер. Павел скинул газ, пискнул тормозами. «Эх, не успел!» – кричал ему капитан интендантской службы, придерживая рукой тугую полевую сумку и вскарабкиваясь на крыло, обдуваемое жарким воздухом от мотора. «Телеграфное распоряжение Москвы, – кричал капитан, провожая глазами сорванную струёй фуражку, – выдать денежное довольствие эскадрилье Горова!» – «Могу передать!» – «Без расписки?» – «Вот карандаш, пожалуйста!» Павел подцепил огрызок, болтавшийся перед ним на нитке. «Одна расписка, получателей много…» – «Один за всех, все за одного!» – «Не имею права… Успокойте капитана, перешлю телеграфом!» – «Не те деньги, что получены, а те, которые предстоит получить!..»
Интендант съехал вниз по крылу за фуражкой, перекати-полем бежавшей по земле, Гранищев начал разбег.
«Угомонится, – думал Павел о флагмане, диктовавшем новичкам свои условия сбора, Лены, однако, не притеснявшем. Напротив… – Это он здесь, над Р., кобенится, учит „маленьких“ жить: спесь почет любит. На маршруте куролесить некогда, работать надо. Задал дальневосточникам острастку, теперь отпустит вожжи, облегчит пристраивание…»
Флагман как будто так и поступил – уменьшил скорость. Но не прибрал ее плавно, а резко, внезапно сбросил. «ЯКи», не успевшие перевести от погони дух, чтобы не столкнуться, не налезть друг на друга, как лошади, начали вспухать, громоздиться этажеркой, в небе заиграла «гармонь». Тут держи ухо востро, не зевай. Или хвост кому-нибудь обрубишь, или какая-нибудь разиня на тебя сядет. Сто потов сольет летчик в сходящихся и расходящихся мехах такой «гармоники», пока строй понемногу успокоится, затихнет, чтобы затем по прихоти или нерадивости головного экипажа снова прийти в опасное движение…
– Что же ты над людьми измываешься? – взъелся на лидера Гранищев. Держась особняком, в безопасности, он читал скрытую жизнь строя, как по книге, и не мог не вступиться за дальневосточников. – Что же ты людьми помыкаешь?!
Инструктор Дралкин, понял Павел, именинник, – повстречал свою прославленную ученицу. Рад свиданию, тут же подсобил ей занять лучшее в строю местечко – справа. Место, предназначенное, строго говоря, не ей, а Горову. Капитан, рванувший со старта, туда гнал, к правому борту, но «гармонь», сыгранная лидером, вывела вправо, на удобную позицию, Лену. Две пары вошли в головку воздушной флотилии: одну составляла «пешка» и Лена, другую – Горов и его ведомый. Конечно, Лене мотаться два часа слева тяжело, утомительно, но джентльменский жест лидера в ее сторону, вывод Бахаревой на место, по праву принадлежавшее капитану Горову, Павел не одобрил. То, что Дралкин так открыто потрафляет Лене, поступаясь интересами других, вызвало у него протест. «Не тем занялись, братцы, не тем! – осуждал он Дралкина, бывшего инструктора. – Маршрут надо строить, путь счислять!» Известно, хорошо известно, чем кончаются подобные игры. «Вот посмотрим, чего вы стоите, – распалялся он против „пешки“, принимая сторону безропотных дальневосточников. – Посмотрим, кто проходит маршрут по струнке, а кто петли плетет, вальсирует…» Выявить и огласить, причем огласить сразу после посадки в Ростове, пока не остыл, не отошел, не раздумал, предать гласности все профессиональные ляпы лидера – вот что он предпримет! Начиная с этого маневра скоростью, с «гармони». Да, все пойдет в счет, каждое лыко в строку…
Солнце било в глаза, горизонт то прояснялся, как бывает над морем, тонкой слепящей полоской, неведомо, морю или небу принадлежащей, то исчезал совсем, черно-белая зебристая земля играла слабыми блестками слежавшегося в низинах снега, очертания путевых ориентиров были размыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Запрет, наложенный на маршрут, с появлением лидера отпадал, в суматохе, под сурдинку, можно было подняться и по-тихому уйти на Ростов одному. Семьсот верст, вокруг которых горели страсти, Павла не страшили. Он хорошо проработал маршрут.
Повремени он еще немного, обдумывая сбор, поправляя карту, прихваченную на колене резиновым жгутиком от парашюта, протирая лобовое стекло, он бы, возможно, отложился от каравана и пошел бы на юг, как собирался, один. Но тут в сумятицу взлета, вызванную устрашающим пролетом «пешки», вписалась траектория, отмеченная простотой, наглядностью и изяществом. Вот, говорила кривая, прочерченная в небе «ЯКом», привлекшим общее внимание, как надобно поступать, как строить маневр сближения с лидером. Подавая пример спокойствия, «ЯК» как бы примирял дальневосточников с лидером. Фюзеляж «ЯКа» охватывало широкое белое кольцо. «Лена!» – понял Гранищев. Полковник Челюскин, оперативный, другие люди на аэродроме знали, что в кабине «ЯКа» – женщина, но только Гранищеву были известны отношения Дралкина и Лены. Ее показательный выход, в отличие от дальневосточников, поддавшихся переполоху, был окрылен доверием к «пешке». «Спешит к своему инструктору, – читал ее спорый, элегантный разворот Павел. – Торопится встать с ним рядом…»
Чувствуя, что его как бы оставляют, что, проще говоря, в нем не нуждаются, Гранищев тронул машину с места, покатил на взлет.
Он покатил на взлет, с первого шага, с первого метра маршрута, поневоле совместного, решив для себя: не выставляться. Ни при каких условиях вперед не вылезать. Следовать за группой автономно. Взирать на происходящее со стороны, если уж полковнику Челюскину угодно переправлять лейтенанта Гранищева в Ростов в одной компании с дальневосточниками. Способ нагона избрал простой, надежный, на фронте обкатанный: вначале пойти низом, разгоняя скорость, потом «горкой» подняться в хвост кавалькады.
Он рулил к старту, когда выпорхнула откуда-то и встала перед ним черная «эмка». «Стой!» – показывал ему руками долговязый офицер. Павел скинул газ, пискнул тормозами. «Эх, не успел!» – кричал ему капитан интендантской службы, придерживая рукой тугую полевую сумку и вскарабкиваясь на крыло, обдуваемое жарким воздухом от мотора. «Телеграфное распоряжение Москвы, – кричал капитан, провожая глазами сорванную струёй фуражку, – выдать денежное довольствие эскадрилье Горова!» – «Могу передать!» – «Без расписки?» – «Вот карандаш, пожалуйста!» Павел подцепил огрызок, болтавшийся перед ним на нитке. «Одна расписка, получателей много…» – «Один за всех, все за одного!» – «Не имею права… Успокойте капитана, перешлю телеграфом!» – «Не те деньги, что получены, а те, которые предстоит получить!..»
Интендант съехал вниз по крылу за фуражкой, перекати-полем бежавшей по земле, Гранищев начал разбег.
«Угомонится, – думал Павел о флагмане, диктовавшем новичкам свои условия сбора, Лены, однако, не притеснявшем. Напротив… – Это он здесь, над Р., кобенится, учит „маленьких“ жить: спесь почет любит. На маршруте куролесить некогда, работать надо. Задал дальневосточникам острастку, теперь отпустит вожжи, облегчит пристраивание…»
Флагман как будто так и поступил – уменьшил скорость. Но не прибрал ее плавно, а резко, внезапно сбросил. «ЯКи», не успевшие перевести от погони дух, чтобы не столкнуться, не налезть друг на друга, как лошади, начали вспухать, громоздиться этажеркой, в небе заиграла «гармонь». Тут держи ухо востро, не зевай. Или хвост кому-нибудь обрубишь, или какая-нибудь разиня на тебя сядет. Сто потов сольет летчик в сходящихся и расходящихся мехах такой «гармоники», пока строй понемногу успокоится, затихнет, чтобы затем по прихоти или нерадивости головного экипажа снова прийти в опасное движение…
– Что же ты над людьми измываешься? – взъелся на лидера Гранищев. Держась особняком, в безопасности, он читал скрытую жизнь строя, как по книге, и не мог не вступиться за дальневосточников. – Что же ты людьми помыкаешь?!
Инструктор Дралкин, понял Павел, именинник, – повстречал свою прославленную ученицу. Рад свиданию, тут же подсобил ей занять лучшее в строю местечко – справа. Место, предназначенное, строго говоря, не ей, а Горову. Капитан, рванувший со старта, туда гнал, к правому борту, но «гармонь», сыгранная лидером, вывела вправо, на удобную позицию, Лену. Две пары вошли в головку воздушной флотилии: одну составляла «пешка» и Лена, другую – Горов и его ведомый. Конечно, Лене мотаться два часа слева тяжело, утомительно, но джентльменский жест лидера в ее сторону, вывод Бахаревой на место, по праву принадлежавшее капитану Горову, Павел не одобрил. То, что Дралкин так открыто потрафляет Лене, поступаясь интересами других, вызвало у него протест. «Не тем занялись, братцы, не тем! – осуждал он Дралкина, бывшего инструктора. – Маршрут надо строить, путь счислять!» Известно, хорошо известно, чем кончаются подобные игры. «Вот посмотрим, чего вы стоите, – распалялся он против „пешки“, принимая сторону безропотных дальневосточников. – Посмотрим, кто проходит маршрут по струнке, а кто петли плетет, вальсирует…» Выявить и огласить, причем огласить сразу после посадки в Ростове, пока не остыл, не отошел, не раздумал, предать гласности все профессиональные ляпы лидера – вот что он предпримет! Начиная с этого маневра скоростью, с «гармони». Да, все пойдет в счет, каждое лыко в строку…
Солнце било в глаза, горизонт то прояснялся, как бывает над морем, тонкой слепящей полоской, неведомо, морю или небу принадлежащей, то исчезал совсем, черно-белая зебристая земля играла слабыми блестками слежавшегося в низинах снега, очертания путевых ориентиров были размыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133