Сталинградский, ордена Красного Знамени,. А ваш?
– Пока не знаю… Не прописан!.. Должность?
– Командир звена.
– Товарищ командир звена, ставлю вас замыкающим.
– Есть, замыкающим! – без выражения отозвался Павел.
Горов, по-своему поняв лейтенанта, счел нужным пояснить:
– Замыкающий танцор на сцене самый ловкий, то же летчик в строю. Согласны?
Гранищев ответить не успел. «Чиркавый!» – издали кричал представитель политотдела, спеша к заждавшимся дальневосточникам с радостной вестью: комэска Чиркавый, так неудачно стартовавший из Р., вступил в дело и за успешный воздушный бой получил благодарность лично от командующего товарища Новикова.
– Маршала авиации Новикова, – немедленно уточнил Житников и, слегка вскинув голову, испытующе пройдясь по лицам товарищей, задержался на фронтовике-лейтенанте, с которым ночью под голой яблонькой слушал соловья. Слушал, не шевелясь, плохо различая лейтенанта, тоже замершего, испытывая желание открыть ему «формулу поколения»… Именно его, боевого летчика, призывал он сейчас по достоинству оценить удивительное, если вдуматься, сочетание слов: «маршал… авиации» – звание, коего первым из всех авиаторов Отечества удостоен их командующий товарищ Новиков А. А. «Герой – История» – в новом свете представал перед сержантом масштаб его формулы, равно применимой и к рядовому воздушному бойцу, и к высшему авиационному начальнику. Он жалел, что не открылся лейтенанту ночью. Грозный гул близкого сражения слышался Егору. Там неунывающий Афанасий Семенович уже заявил о себе. Чем черт не шутит, заявят о себе и другие.
– Маршала авиации Новикова, – охотно принял поправку инструктор политотдела; подсказкой, нетерпеливо сделанной, и выражением очень молодого, в небе мужавшего лица сержант-дальневосточник – в отличие от летчика, объяснявшего способ счисления пути, – располагал к себе инструктора, внушал ему симпатию.
– Наш Чиркавый! – объявил Житников, гордясь перед лейтенантом своим знакомством с удалым Афанасием Семеновичем.
– С лидером мороки много, – отозвался наконец Павел на вопрос Горова. – То скорость его не устраивает, то строй, – повторил он слова Баранова. – Лучше на себя рассчитывать… Замыкающим так замыкающим!
Козырнув капитану, улыбнулся Житникову и потопал к своему «ЯКу», заботливо пристроенному возле КП.
– Наш Чиркавый, наш, – задумчиво повторял Горов. Мгновенный, истинно фронтовой перелом в судьбе истребителя, его новый быстрый взлет давал богатую пищу воображению.
Мечтам, однако, предаваться было некогда, с КП последовала очередная вводная: вместо пятнадцатиминутной готовности – отбой.
Что стряслось?
Вот что: командиром лидера назначен не гвардии майор, а гвардии младший лейтенант.
Не кавалер Золотой Звезды, а кавалер Красной Звезды.
Гвардии младший лейтенант поведет… капитана!
Горов был обескуражен.
Сунув руки в нагрудные карманы не до конца застегнутой куртки, он отвернулся от летчиков, сильно вдавив каблук в сырую землю.
Новость совершенно выбила его из колеи.
Ему расхотелось встречаться с лидером.
Он плохо себе представлял, как, собственно, все это произойдет. Кто кому будет докладывать? Капитан – гвардии младшему лейтенанту? Тянуться перед ним? «Есть», «слушаюсь», «так точно»?..
Велев всем безотлучно находиться при самолетах, Горов сам пошел выяснять обстановку. Черт знает что!.. Амет-хана пропускают без звука, а их мурыжат, как будто они по маршруту никогда не ходили… Пример Амет-хана, снискавшего в боях такую славу, что теперь для него не существовало никаких преград, звал Алексея вперед, опыт травленого лиса Чиркавого, потерпевшего на пути в Ростов жестокое фиаско и чудом поднявшегося вновь, взывал к благоразумию. Он чувствовал себя между двумя фронтовиками на перепутье, чью сторону принять, не знал. Вид у капитана, когда он пришел на КП, был такой, что с ним посчитались. Вошли в его положение, стали объяснять: на самолете Героя – неисправность, забарахлил правый мотор. Другую «пешку», выделенную про запас, пришлось «вывешивать», поднимать на «козелки», – матчасть фронтовая, поношенная. Чтобы выдержать сроки, поставленные для перегонки свыше, задействовали полк, квартирующий в стороне от Р. Хуторяне отрядили экипаж, вчера прилетевший с Северо-Западного фронта. Да, трубили там одни, как бобики. Весна, пехота убирает вытаявшие трупы, а воздушный разведчик работает: надо знать, что готовит немец. Командир – гвардии младший лейтенант Дралкин, лучший разведчик части, произвел более пятидесяти боевых вылетов, дважды орденоносец… «Вчера прилетел, когда же он карты на Ростов поклеил? Маршрут изучил?» – «Разведчик в форме, торжества его не коснулись, то есть ни в одном глазу, что также приходилось учитывать…»
Вместо Героя его и поставили.
Пятьдесят боевых вылетов – цифра.
Серьезная цифра!
«Он будет здесь садиться?» – спросил Горов, вскинув голову, выжидая. «А какая в том необходимость? – ответили капитану. – Пока сядет, дозаправится, тары-бары, время уйдет. График перегонки жесткий, возможен повторный рейс. Так что арканьте лидера на кругу, берите его в шенкеля и – в дамки!..»
Вслепую, понял Горов, не зная, хочет ли он все-таки встречаться с гвардии младшим лейтенантом Дралкиным. Или пусть уж он, лидер, всю полноту ответственности берет на себя?
Вслепую… Не обговорив порядка сбора, роспуска, условных сигналов.
Полная дальность, семьсот километров. Нет, так дело не пойдет!
Маршрут надлежит обсудить с экипажем совместно. – «Штурман экипажа – гвардии старший лейтенант, – дали справку Горову. – Водил полковую колонну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133