– Я веду группу с Дальнего Востока, – веско, перекрывая других, подал голос Горов.
– Все претензии полковнику Челюскину! – отражал нападки летчиков оперативный дежурный, ОД, левой рукой отставляя полетные листы, поданные ему для получения визы на вылет.
– Кто такой?.. Не знаем Челюскина!.. Где воевал?.. Не слыхали!
– Полковник Челюскин – начальник гарнизона…
– На кой мне ляд этот гарнизон? Мне Тихорецкая предписана, меня в Тихорецкой ждут!
– И в Краснодаре!
– К Челюскину! – повторял ОД.
К полковнику, естественно, никто не шел, хотя бы потому, что где он – неизвестно, а оперативный, в стеганом ватнике защитного цвета и шлеме на рыжем меху, своим полуштатским видом оставлял какие-то шансы на «добро»; было такое впечатление, что с оперативным можно договориться.
– Я веду группу с Дальнего Востока, – повторил Горов так, будто долгий путь от Тихого океана до верховий Дона он прошел воздухом и негоже задерживать столь опытного ведущего, когда до Ростова – рукой подать…
– Кто был первым летчиком? – спросил капитана ОД.
– Икар, – ответил начитанный авиатор Горов.
– А первым штурманом? Капитан молчал.
– Матрос Железняк был первым штурманом, – кротко разъяснил ему дежурный.
– Почему Железняк?
Этого вопроса только и ждал полуштатского вида ОД. Роль просветителя он исполнил с большим, нескрываемым удовольствием.
– Он шел на Одессу, а вышел к Херсону, вот почему! Одни проглотили пилюлю, другие возмутились – гомон в землянке возрос.
В разгар спора к столу дежурного молча, достаточно ловко и деликатно продвинулись три летчика, с головы до пят одетые в кожу. Мягкую, черепичного отлива, скрипящую на сгибах кожу, рассеченную никелем застежек-«молний». Такой комплект союзнической амуниции, как на каждом из вошедших, можно было видеть разве что на полковнике, на генерале в чине командира дивизии и выше… Все трое были в расцвете молодых лет и чем-то неуловимо между собой схожи. Пожалуй, больше, чем заграничная обмундировка, сближало их выражение радушия и умиротворенности на молодых, разгоряченных ходьбою лицах; всем троим как будто передался покой, разлитый в чистом воздухе верхнего Придонья, внесенный ими в землянку, и этим редким по военной поре чарам должен был теперь противостоять оперативный…
Тут надо пояснить, что дружная в тот год весна превратила все аэродромы южного участка трассы (сплошь грунтовые, других площадок не было) в месиво. Р. являлся последним пригодным для авиации городком. Истребители, нацеленные на Ростов, оказались перед необходимостью беспосадочного прыжка – высокой навигационной точности, снайперского прыжка. Не только необходимого, но и безотложного, поскольку немецкое командование противостояло нашим действиям на юге оперативно и находчиво. Именно здесь пытал свое счастье противник, надеясь взять реванш за Сталинград, вводя в бой авиасоединения с крымского и украинского плацдармов. Замысел врага сводился к тому, чтобы завязать и выиграть весеннюю битву в воздухе, знаменитое кубанское воздушное сражение, как о нем заговорили уже в конце апреля. Серьезный урок Харькова, в феврале освобожденного, а в марте вновь сданного захватчикам, побуждал Ставку к энергичным мерам по усилению нашей авиации, особенно истребительной, на юге.
Летчики, застрявшие в Р., скорее чувствовали это, чем знали.
В голове воздушного эшелона, призванного изменить соотношение сил на важном участке фронта, оказалась эскадрилья капитана Афанасия Чиркавого, которому в Р. не сиделось, которому маяться здесь без всякого дела было тошно. Протяженность незнакомого маршрута равна предельности дальности «ЯКа»? Тем лучше! Чиркавый поднял своих истребителей и ринулся вперед напропалую. «Он шел на Одессу, а вышел к Херсону»! – намекнул дежурный на результат его броска. Даже небольшое уклонение от маршрута делало выход на Ростов невозможным, – горючего, чтобы исправить ошибку, встать на истинный курс, в баках истребителей не оставалось. «ЯКи» падали в степи, плюхались на живот.
Вместо притока свежих сил, ожидаемых фронтом, – небоевые потери, чепе…
Все пролеты на Ростов закрыли.
Было решено включить в работу самолеты-лидеры «ПЕ-2», благо в Р. находятся бомбардировщики-гвардейцы.
Они-то и отведут, «отлидируют», как говорят в авиации, истребителей на Ростов.
И фронту быстрая подмога, и «ЯКи» в сохранности, и гвардия при деле.
– Без лидеров никто от нас не уйдет, – повторял оперативный дежурный.
– Афоню-то Чиркавого перед вылетом кто-нибудь проверял? Или так, пустили на самотек? А ведь он еще под Старой Руссой был замечен в художествах, когда цели перепутал!
– Под Старой Руссой!.. Он здесь из шинка на третьей улице за линией не вылезал. Не просохнувши, поди, и дунул!
– Один портачит, всем отвечать!
– Только с лидером! – стоял на своем оперативный. – Будь то из Хабаровска, будь то из Москвы – с лидером!
Переворачивая поданные ему полетные листы двупалой культей, изуродованной шрамами, ОД быстро взглядывал на каждого из трех летчиков, подошедших к столу.
– На юг, на юг, – приговаривал он, заметно оживившись, проставляя в бланках разрешительные закорючки. – Под Краснодар? Там сейчас жарко!..
– Зачем Краснодар? Нам в Ростове хорошо, – отвечал дежурному летчик, занимавший место посреди троицы, на голову ниже своих товарищей. Горов не мог оторваться от его сумрачно сдвинутых бровей и живых, восточного рисунка глаз, диковато игравших.
– И сильно Ростов пострадал? – спросил ОД.
– Пекарня работает, кино дают, танцы под баян, – ответил летчик, сгребая со стола готовые документы и запихивая их, не глядя, в планшет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133