– Да это страшная засада! – вскричал испуганный сенатор.
– Разумеется засада! – согласился генерал. – Впрочем, любезный друг, – прибавил он с лукавой улыбкой, – сейчас вы сами будете в состоянии судить об этом; скажите мне после ваше мнение, если, что впрочем невероятно, вы избавитесь от смерти...
– Но я не хочу соваться в эту страшную западню! – закричал дон Рамон, вне себя от страха. – Я не солдат, черт побери!
– Ба! Вы будете драться как любитель; с вашей стороны это будет прекрасный подвиг, тем более, что вы не привыкли к сражениям...
– Милостивый государь, – холодно сказал дон Грегорио, – вы сами виноваты во всем: если бы вы спокойно оставались в Сантьяго, как этого требовал ваш долг, вы не подвергались бы подобной опасности.
– Это правда, любезный друг, – смеясь, подтвердил генерал, – если уж вы так трусливы как заяц, то зачем суетесь в военную политику?
Сенатор не отвечал на этот грубый вопрос; он обезумел от страха и почти считал себя мертвым.
– Что бы ни случилось, генерал, могу ли я положиться на вас? – спросил дон Грегорио.
– Я могу вам обещать только одно, – благородно отвечал старый солдат, – что не буду торговать моей жизнью, и если понадобится, храбро умру. Что касается до этого труса, – прибавил он, указывая на дона Района, – о нем не беспокойтесь; я берусь заставить его показать чудеса храбрости.
При этой угрозе несчастный сенатор почувствовал, как на всем теле у него выступил холодный пот. Длинный столб пламени засверкал на вершине Корковадо.
– Нечего долее колебаться, – вскричал решительно дон Грегорио, – вперед! И да покровительствует Господь Чили!
– Вперед! – повторил генерал, обнажая шпагу. Отряд двинулся по направлению к ущелью.
ГЛАВА LV
Проход через ущелье
Несколько слов, которыми разменялись Антинагюэль и Красавица, наполнили токи беспокойством, заставив его смутно опасаться измены. Узнав прибывших индейцев, или по крайней мере разговаривая с их вождем, Антинагюэль возвратился к своему посту.
– Что случилось? – спросила донна Мария, внимательно следовавшая за всеми его движениями.
– Ничего необыкновенного, – небрежно отвечал токи, – мы получили помощь, которая немножко опоздала и на которую я уже не рассчитывал; конечно, мы легко могли бы обойтись и без нее, но все-таки она явилась кстати.
– Боже мой! – сказала донна Мария. – Вероятно я обманулась фальшивым сходством... право, если бы человек, о котором я хочу говорить, не находился в сорока милях отсюда, я стала бы спорить, что это именно он командует новоприбывшим отрядом.
– Пусть сестра моя объяснится, – сказал Антинагюэль.
– Скажите мне прежде, вождь, – возразила Красавица с волнением, – как зовут воина, с которым вы сейчас говорили?
– Это храбрый окас, – с гордостью отвечал токи, – его зовут Жоан.
– Это невозможно! Жоан теперь в сорока милях отсюда, удерживаемый любовью к белой женщине, – вскричала с горячностью Красавица.
– Сестра моя ошибается; я сейчас разговаривал с ним.
– В таком случае это изменник! – прибавила донна Мария с живостью. – Я поручила ему похитить бледнолицую девушку и индеец, которого он прислал вместо себя, рассказал мне эту историю, которой я поверила.
Лоб Антинагюэля нахмурился.
– В самом деле, – сказал он глухим голосом, – это что-то странно... неужели мне изменяют?
И токи хотел удалиться.
– Что хотите вы делать? – спросила Красавица, останавливая его.
– Спросить у Жоана отчета в его двусмысленном поведении.
– Слишком поздно! – возразила Красавица, указывая пальцем на чилийцев, первые ряды которых показались при входе в ущелье.
– О! – вскричал Антинагюэль с сосредоточенной яростью. – Горе ему, если он изменник!
– Нечего разглагольствовать, надо сражаться, – перебила Красавица.
На лице куртизанки было в эту минуту такое выражение, которое прогнало из сердца ароканского вождя всякую другую мысль кроме борьбы, которую он должен был выдержать.
– Да, – отвечал он с энергией, – будем сражаться! После победы мы накажем изменников!
Антинагюэль испустил громким голосом воинственный клич. Индейцы отвечали ему яростным воем, который заставил похолодеть от удаса сенатора дона Рамона Сандиаса. План ароканов был самый простой: дать испанцам въехать в ущелье, потом напасть на них внезапно и спереди и сзади, между тем как индейские воины, спрятавшиеся на возвышениях, будут бросать на неприятеля огромные каменья.
Часть индейцев храбро бросилась спереди и сзади испанцев, с намерением преградить им путь. Антинагюэль ободрял своих воинов движениями и голосом, и сам бросал на врагов огромные камни.
Вдруг частый град пуль посыпался на его отряд и вокруг занимаемого им поста показались, как зловещие призраки, мнимые индейцы Жоана; они мужественно напали на ароканов с криками:
– Чили! Чили!
– Нам изменили! – заревел Антинагюэль.
В овраге и на склонах обеих гор, окружавших его, началась ужасная схватка, целый час битва представляла совершенный хаос; дым покрывал все. Ущелье было наполнено массой сражающихся, которые сталкивались друг с другом с криками ярости и боли или победы.
Всадники скакали, сломя голову, между испуганными пехотинцами. Огромные каменья, бросаемые с горы, падали между сражающимися, раздавливая и друзей, и врагов. Индейцы и чилийцы, сваливаясь с высокого поста, занимаемого ими, разбивались о камни на дороге. Ароканы не отступали ни на шаг, чилийцы не подвигались вперед, но не уступали. Сражающиеся волновались как морские волны в бурю. Земля была покрыта ранеными, залита кровью. Солдаты, рассвирепев от ожесточенной борьбы, были упоены яростью и рубили, кололи с криками вызова и гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174