на него напали неожиданно, и он упал, не имея времени защищаться; тогда четвертый всадник прыгнул и схватил молодую девушку на руки и перепрыгнув через тело дона Луи, побежал к своей лошади, а за ним бросились и три индейца; дон Луи видимо сначала приподнялся на колени, потом успел стать на ноги и выстрелил из своих пистолетов в одного из похитителей; тот упал раненый; это был бледнолицый. Лужа крови указывает место его падения; умирая, он рвал траву руками; тогда его товарищи сошли с лошадей, подняли его и ускакали с ним. Дон Луи, выстрелив из своих пистолетов, лишился чувств и упал, вот что я знаю.
– Хорошо, – отвечал Трангуаль Ланек, – брат мой знает все; подняв тело своего товарища, похитители опять переехали через реку и немедленно отправились к горам... Ну, теперь что же сделает брат мой?
– Трангуаль Ланек опытный вождь, он подождет дона Валентина, а Курумилла молод и потому отправится по следам похитителей.
– Брат мой говорил хорошо, он мудр и благоразумен, он найдет их.
– Да, Курумилла найдет похитителей, – лаконически отвечал индеец.
Сказав эти слова, Курумилла встал, оседлал свою лошадь и уехал. Трангуаль Ланек скоро потерял его из виду и вернулся к раненому.
День прошел таким образом. Испанцы все оставили долину; индейцы по большей части последовали их примеру; осталось только несколько запоздалых арокан, которые, впрочем, также приготовлялись к отъезду.
Между тем к вечеру Луи сделалось лучше, он мог наконец в нескольких словах рассказать индейскому вождю все, что случилось, но не сказал ему ничего нового; Трангуаль Ланек сам угадал все.
– О! – сказал в заключение молодой человек. – Розарио, бедная Розарио! Она погибла!
– Брат мой не должен предаваться горести, – кротко отвечал Трангуаль Ланек, – Курумилла следует за похитителями, молодая бледнолицая девушка будет спасена!
– Вы серьезно говорите это, вождь? Курумилла точно погнался за ними? – спросил молодой человек, устремив на индейца пылкий взор. – Могу я надеяться?
– Трангуаль Ланек – ульмен, – благородно отвечал арокан, – никогда ложь не оскверняла его губ; повторяю моему брату, что Курумилла следует за похитителями. Пусть брат мой надеется, он увидит птичку, которая поет такие приятные песни его сердцу.
При этих словах внезапная краска покрыла лицо молодого человека; печальная улыбка мелькнула на его бледных губах; он тихо пожал руку вождя и опять упал в койку, закрыв глаза.
Вдруг послышался бешеный галоп лошади.
– Ему лучше, – прошептал Трангуаль Ланек, смотря на раненого, правильное дыхание которого показывало, что он спокойно спит, – что-то скажет дон Валентин?
Он вышел и очутился лицом к лицу с Валентином.
– Вождь, – вскричал он задыхающимся голосом, – правду ли говорят слуги?
– Да, – холодно отвечал Трангуаль Ланек. Молодой человек упал как бы пораженный громом.
Индеец посадил его на тюк и, сев возле него, взял его за руку и сказал с кротостью:
– Брат мой должен быть мужествен...
– Увы! – вскричал молодой человек с горестью. – Луи, мой бедный Луи, умер, убит! О, – прибавил он с ужасным жестом, – я отомщу за него! Только для того, чтобы исполнить эту священную обязанность, соглашаюсь я жить еще несколько дней.
Вождь посмотрел на него со вниманием.
– Что говорит брат мой? – возразил он. – Друг его не умер.
– О! Зачем обманывать меня, вождь.
– Я говорю правду; дон Луи не умер, – возразил ульмен торжественным голосом, который вложил убеждение в разбитое сердце молодого человека.
– О! – вскричал он, вскочив с горячностью. – Так Луи жив, правда ли это?
– Да, однако ж он получил две раны.
– Две раны?
– Да, но пусть брат мой успокоится; они не опасны, закроются через неделю.
Валентин с минуту почти не верил этому радостному известию.
– О! – вскричал он, бросившись на шею к Трангуалю Ланеку и с неистовством прижимая его к груди. – Это правда, не так ли? Жизнь его не в опасности?
– Нет, пусть успокоится брат мой; одна потеря крови причина оцепенения, в котором он находится; я ручаюсь за него.
– Благодарю! Благодарю, вождь, я могу его видеть, не правда ли?
– Он спит.
– О! Я его не разбужу, будьте спокойны; только я хочу его видеть.
– Ступайте же, – отвечал, улыбаясь, Трангуаль Ланек.
Валентин вошел в палатку. Он взглянул на своего друга, погруженного в спокойный сон, тихо наклонился к нему и запечатлел поцелуй на лбу его, говоря шепотом:
– Спи, брат, я бодрствую.
Губы раненого зашевелились, он прошептал:
– Валентин!.. Спаси ее!..
Парижанин нахмурил брови и, выпрямившись, сказал Трангуалю Ланеку:
– Пойдемте, вождь, и расскажите мне подробно что случилось, чтобы я мог отомстить за моего брата и спасти ту, которую он любит!
Оба вышли из палатки.
ГЛАВА XL
Ароканская дипломатия
Антинагюэль недолго оставался в бездействии. Как только Бустаменте со своим войском исчез в облаке пыли, он сел на лошадь и в сопровождении всех ароканских вождей переехал через реку. На другом берегу он воткнул копье свое в землю и, обернувшись к индейцу, находившемуся возле него и готовому исполнить его приказания, сказал ему:
– Пусть три токи, ульмены и апо-ульмены соберутся сюда через час; огонь совета будет зажжен на этом самом месте: должно произойти великое совещание. Поезжайте.
Воин пригнулся к шее лошади и поскакал во весь опор.
Антинагюэль осмотрелся вокруг; все вожди вошли в свои палатки, остался только один воин; когда токи приметил его, на губах его обрисовалась улыбка.
Он был высокого роста, с гордой осанкой, с надменным лицом, с пронзительным взглядом, который имел выражение свирепое и жестокое. Ему, казалось, было около сорока лет;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174