– Я никогда не забуду, что обязан вам жизнью своей и моего друга. Чем могу я быть вам полезен?
– Ни в чем или во всем, смотря по обстоятельствам! – отвечал Валентин смеясь.
– Объяснитесь, – сказал дон Грегорио.
– Вы понимаете: мы иностранцы.
Дон Грегорио внимательно посмотрел на молодых людей и спросил:
– Когда вы приехали?
– Сию минуту. Вы первые, с кем мы имели дело.
– Хорошо! – медленно сказал дон Грегорио. – Я вам уже говорил, что готов быть вам полезным.
– Мы искренно благодарим вас, хотя думаем, что никогда не будем иметь нужды напоминать вам об этом предложении.
– Я понимаю вашу деликатность; но такая услуга как та, которую вы оказали моему другу и мне, связывает вечно. Не заботьтесь о вашей будущности... она устроена...
– Извините! Извините! – возразил Валентин. – Мы совсем не понимаем друг друга; вы ошибаетесь на наш счет; мы не из таких людей, которые берут плату за то, что поступили по внушению своего сердца; вы ничего нам не должны.
– Я не намерен платить вам, господа; я хочу только предложить вам разделить со мной удачи и неудачи, словом, я предлагаю вам быть вашим братом.
– В этом смысле мы принимаем ваше предложение, – отвечал Луи, – и сумеем выказать себя достойными такой драгоценной милости.
– Не сомневаюсь в этом; только не обманитесь в смысле моих слов; жизнь, которую я веду, исполнена опасности.
– Я думаю! – сказал Валентин смеясь. – Сцена, при которой мы присутствовали и которой развязку, может быть, немножко ускорили, заставляет нас предполагать, что ваша жизнь не из самых спокойных.
– То, что вы видели, еще ничего. Вы не знаете здесь никого?
– Никого.
– И не имеете вовсе политических мнений?
– С точки зрения чилийской, решительно никаких.
– Браво! – вскричал дон Грегорио с восторгом. – Пожмите мою руку; мы связаны на жизнь и на смерть!
Трое мужчин обменялись дружеским пожатием рук; дон Грегорио велел управителю отвести гостей в комнату, где все уже было приготовлено для их приема.
– Спокойной ночи и до завтра! – сказал он, оставляя их.
– Ну! – сказал Валентин, потирая себе руки. – Начинается! Скучать нам по-моему не придется.
– Гм! – отвечал Луи с некоторым беспокойством. – Замешаться в политику, Бог знает какую!..
– Что ж такого? – возразил Валентин. – Чего ты боишься? Вспомни, любезный друг, что в мутной воде и ловят рыбу.
– В таком случае, – отвечал Луи, смеясь, – если меня не обманывает интуиция, улов будет немалый.
– Надеюсь, – сказал Валентин, пожелав доброй ночи управляющему, который ушел, низко поклонившись.
Комната, в которой находились молодые люди, была выбелена и вся мебель ее заключалась в кровати, массивном столе и четырех стульях, обитых кожей. В углу этой комнаты зеленая восковая свеча горела перед эстампом с изображением Мадонны.
– Кажется, чилийцы не слишком-то любят комфорт, – заметил Луи, осматриваясь кругом.
– Ба! – отвечал Валентин. – Мы имеем все, что нам нужно. Когда устанешь, спишь хорошо везде. Эта комната все-таки лучше бивуака, который предстоял нам.
– Ты прав. Давай спать, завтра может быть трудный день.
Через четверть часа молодые люди крепко спали. В то время, как французы вошли в дом за управляющим, дон Тадео вышел оттуда в другую дверь.
– Ну? – спросил дон Грегорио.
– Она отдыхает, – отвечал дон Тадео. – Страх прошел; радость, которую она почувствовала, узнав меня – ведь она считала меня мертвым – была для нее спасительна.
– Тем лучше! Стало быть, с этой стороны мы можем быть спокойны.
– Совершенно.
– Чувствуете ли вы в себе довольно силы присутствовать при важной встрече?
– Разве это необходимо?
– Мне хотелось бы, чтобы вы узнали, какие известия принесет мне один из наших лазутчиков.
– Вы поступаете неосторожно, – заметил дон Тадео, – принимая такого человека в своем доме!
– О! Не бойтесь ничего! Он давно мне известен. Притом, бедняга не знает, у кого он; его привели сюда с завязанными глазами двое из наших братьев. Впрочем, мы будем в масках.
– Ну! Если вы желаете, я буду с вами.
Друзья, закрыв лица черными бархатными масками, вошли в комнату, где находились ожидавшие их. Эта комната служила столовой и была довольно большая; в ней находился грубо сколоченный стол, на нем стояли два подсвечника, в которых горели сальные свечи, проливавшие тусклый свет, не позволявший различать предметы в полумраке.
Трое человек, в пестрых плащах и в шляпах с широкими полями, надвинутых на глаза, курили, греясь вокруг медной жаровни. При входе вождей Мрачных Сердец, люди эти встали.
– Зачем не подождали вы, дон Педро, – спросил дон Тадео, тотчас узнавший лазутчика, – завтрашнего собрания в Куинта-Верде? Вы там могли бы сообщить совету собранные вами сведения.
Человек, которого называли дон Педро, почтительно поклонился. Это был мужчина лет тридцати пяти, высокого роста. Лицо его, узкое и длинное выражало хитрость и лукавство.
– То, что я имею сказать, не касается непосредственно Мрачных Сердец, – сказал он.
– Так какое же нам дело до этого? – перебил дон Грегорио.
– Но это очень интересно для вождей и особенно для Короля Мрака.
– Объяснитесь, – сказал дон Тадео, делая шаг вперед.
Дон Педро украдкой бросил на него внимательный взгляд, как будто надеясь сквозь маску рассмотреть его черты.
– То, что я вам скажу, должно интересовать вас, – отвечал он, – но предоставляю вам самим судить, важно ли мое известие. Генерал дон Панчо Бустаменте будет завтра присутствовать на вашем собрании.
– Вы знаете это наверно? – воскликнули оба вождя с удивлением, очень похожим на недоверие.
– Я сам его уговорил.
– Вы?
– Я!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174