Лошадь, испуганная точно так же, как и господин ее, поднимала уши и ускоривала скорость бега.
Дон Рамон едва осмеливался дышать и боязливо осматривался кругом. Он приближался к броду, как вдруг грубый голос заставил его оцепенеть.
Его окружили со всех сторон человек десять индейских воинов. Этими воинами командовал Черный Олень, вице-токи окасов.
Странное дело! Когда прошла первая минута испуга, сенатор почти совершенно успокоился. Теперь он знал в чем дело; опасность, которой он так долго боялся, вдруг явилась ему наконец, но не такая страшная, как он воображал.
Как только сенатор увидел себя окруженным индейцами, он приготовился сыграть свою роль как можно искуснее, чтобы не возбудить подозрения о том, какое поручение везет он. Однако он не мог удержаться, чтобы не вздохнуть с сожалением, смотря на брод, находившийся в двадцати шагах от него. Это была поистине жестокая неудача: до сих пор он успешно преодолевал все препятствия, чтобы потерпеть крушение у самой гавани.
Черный Олень внимательно рассматривал дона Сандиаса, наконец схватил за поводья его лошадь и, как бы стараясь что-то вспомнить, сказал:
– Мне кажется, что я уже видел этого бледнолицего?
– Действительно, вождь – отвечал сенатор, стараясь улыбаться, – мы старые друзья.
– Я не друг инков, – грубо отвечал индеец.
– Я хотел сказать, – возразил дон Рамон, – что мы старые знакомые.
– Хорошо! Что здесь делает бледнолицый?
– Гм! – сказал сенатор со вздохом. – Я ничего не делаю и хотел бы быть в другом месте.
– Пусть бледнолицый отвечает ясно: его спрашивает вождь, – заметил Черный Олень, нахмурив брови.
– Я сам этого желаю, – отвечал дон Рамон примирительным тоном, – расспрашивайте меня.
– Куда едет бледнолицый?
– Куда я еду? Право я сам не знаю; я ведь у вас в плену и вы решите куда мне деваться; только тогда, как вы меня остановили, я приготовлялся переехать через Биобио.
– Хорошо! А потом?
– О! Тогда я поторопился бы на мою ферму, которую я никогда не должен был оставлять.
– Конечно, бледнолицему дано какое-нибудь поручение от воинов его народа?
– Мне? – отвечал сенатор самым развязным тоном, какой только он мог принять, но невольно краснея. – Кто мог дать мне поручение; я бедный, ничтожный человек.
– Хорошо, – сказал Черный Олень, – брат мой защищается искусно... он очень хитер.
– Уверяю вас, вождь, – отвечал сенатор скромно.
– Где письмо?
– О каком письме говорите вы?
– О том, которое вы должны передать вождю Кончепчьона.
– Я?
– Да.
– У меня нет письма.
– Брат мой говорит хорошо; воины окасские не женщины; они умеют открывать то, что хотят от них скрыть; пусть брат мой сойдет с лошади.
Дон Рамон повиновался. Всякое сопротивление было невозможно; впрочем, он ни в каком случае не осмелился бы защищаться. Едва дон Сандиас сошел с лошади, ее увели, и несчастный вздохнул, расставаясь с нею.
– Пусть бледнолицый следует за мной, – сказал Черный Олень.
– Гм! – спросил дон Рамон. – Куда же идем мы таким образом?
– К токи и к Великому Орлу белых.
«Э! – подумал дон Рамон, – дело портится; едва ли мне удастся легко выпутаться».
Воины углубились со своим пленником в кустарник, покрывавший подошву холма. Через четверть часа довольно трудной ходьбы они пришли в лагерь. Бустаменте и Антинагюэль прогуливались и разговаривали.
– Это кто такой? – спросил Бустаменте.
– Пленник, – отвечал Черный Олень.
– Э! Да это мой почтенный друг дон Рамон! – сказал Бустаменте, узнав сенатора. – По какому счастливому случаю вы попали в эти места?
– Действительно счастливый случай, потому что я встретил вас, генерал, – отвечал сенатор с принужденной улыбкой, – однако, признаюсь, я этого не ожидал.
– Как же так! Разве вы не меня искали здесь? – спросил генерал насмешливым тоном.
– Сохрани меня Бог! – вскричал сенатор. – То есть, – спохватился он, – я не надеялся иметь счастья встретить вас.
– Скажите же, пожалуйста, куда же это вы ехали?
– Я возвращался домой.
Бустаменте и Антинагюэль обменялись шепотом несколькими словами.
– Пойдемте с нами, дон Рамон, – продолжал Бустаменте, – токи желает говорить с вами.
Это приглашение было приказанием; дон Рамон это понял и отвечал:
– С удовольствием.
Проклиная свою несчастную звезду, он пошел за Бустаменте и Антинагюэлем в палатку, где уже находились Красавица и донна Розарио. Воины, которые привели сенатора, остались за палаткой, готовые исполнить приказания, которые им дадут.
– Итак, вы говорили, что едете домой? – начал Бустаменте, когда они вошли в палатку.
– Да, генерал.
– Очень хорошо; вы ехали на свою ферму?
– Увы! Точно так, генерал.
– Отчего же вы вздыхаете? Кажется, никто не мешает вам продолжать ваше путешествие.
– Вы думаете? – с живостью спросил сенатор.
– Это зависит единственно от вас.
– Как это?
– Отдайте только нам приказ, который дон Тадео поручил вам отвезти Фуэнтесу.
– О каком приказе говорите вы, генерал?
– О том, который находится у вас.
– У меня?
– У вас.
– Вы ошибаетесь, генерал; мне не дано никакого поручения к Фуэнтесу.
– Вы думаете?
– Я знаю наверно.
– Однако ж токи утверждает противное. Что вы скажете на это, вождь?
– Этот человек лжет; у него должно быть письмо, – сказал Антинагюэль.
– В этом легко удостовериться, – холодно сказал Бустаменте. – Черный Олень, друг мой, пожалуйста, повесьте этого кабальеро за ноги на первом дереве, и пусть он висит до тех пор, пока не согласится отдать ту бумагу, которая поручена ему.
Сенатор задрожал.
– Я должен заметить вам, – продолжал Бустаменте, – что мы не будем нескромны и не станем обыскивать вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174