– Но...
– Ты хочешь жениться на той, которую любишь?
– Ты спрашиваешь?..
– Предоставь же мне все! Особенно каждый раз как нам представится случай, не будем упускать его!
– Делай как знаешь.
– Вот все, что я хотел тебе сказать.
Молодые люди сели на лошадей и поехали в город шагом, разговаривая между собой.
Пробило полночь на часах Cabildo в ту минуту, когда они въезжали в Сантьяго. Улицы были мрачны и пусты, город безмолвен.
– Все спит, – сказал Луи.
– Я думаю, – отвечал Валентин, – все-таки посмотрим. Если мы не найдем ни одной отпертой двери, мы расположимся на бивуак, как я уже тебе предлагал.
В эту минуту два пистолетных выстрела раздались неподалеку от них, смешавшись с галопом лошадей.
– Это что такое? – сказал Луи. – Кажется, здесь убивают кого-то!
– Вперед! – вскричал Валентин.
Они пришпорили лошадей и во весь опор пустились по тому направлению, откуда послышались выстрелы. Они въехали в узкую улицу, посреди которой двое пеших людей неустрашимо сражались с пятью всадниками.
– Нападем на конных, Валентин, будем защищать слабейших. Держитесь, господа! – закричал Луи. – К вам подоспела помощь.
Эта помощь была как нельзя более кстати для дона Грегорио и его друга. Через минуту они пали бы под ударами врагов. Вовремя подоспевшие французы дали другой оборот сражению. В одно мгновение два всадника упали мертвые от выстрелов молодых людей, третий, опрокинутый доном Грегорио, был загрызен Цезарем. Двое остальных ускакали во всю прыть, бросив свою пленницу.
Она была без чувств. Дон Тадео, прислонившись к стене дома, также готов был лишиться чувств. Валентин с удивительным присутствием духа, приобретенным в звании спага, захватил лошадей убитых разбойников.
– Садитесь на седла, господа! – сказал он, обращаясь к двум чилийцам.
Луи сошел уже на землю и ухаживал за молодой женщиной.
– Не оставляйте нас, – сказал дон Грегорио, – мы окружены врагами!
– Не беспокойтесь, – отвечал Валентин, – мы в полном вашем распоряжении!
– Благодарю! Помогите, пожалуйста, посадить на лошадь моего друга: он ранен.
Сев на седло, дон Тадео объявил, что силы его вернулись настолько, что он может сидеть на лошади без помощи. Дон Грегорио положил к нему на седло молодую женщину, все еще находившуюся без чувств.
– Теперь, господа, – сказал он, – мне остается только дружески поблагодарить вас, если ваши дела не позволят вам долее оставаться с нами.
– Повторяю вам, – сказал Валентин, – мы в полном вашем распоряжении.
– Нам некуда торопиться, мы вас не оставим прежде, чем вы будете в безопасности, – прибавил с благородством граф.
Дон Грегорио поклонился, говоря:
– Следуйте же за нами и не жалейте лошадей. Дело идет о жизни и смерти.
Четверо всадников пустили лошадей бешеным галопом.
– Э! Э! – сказал Валентин. – Вот приключение, начинающееся недурно. Мы не теряем времени в Сантьяго...
Нигде не заблестел огонь, ни одно окно не растворилось во время стычки. Улицы оставались угрюмы и мрачны; город, казалось, был пуст.
Три часа пробило в соборе в ту минуту, когда всадники проезжали по Большой Площади. Дон Тадео не мог сдержать возгласа при виде места, на котором несколько часов назад чудесным образом избавился от смерти.
ГЛАВА XI
Дон Панчо Бустаменте
Видя как проехал Бустаменте, дон Тадео предположил, что он отправляется к своей любовнице. Действительно, генерал ехал к Красавице.
Когда он подъехал к двери, один из людей его свиты сошел с лошади и постучался. Никто не отвечал на этот стук; по знаку генерала, солдат постучал снова. Все то же безмолвие. Беспокойство начинало овладевать приехавшими. Это безмолвие было тем необыкновеннее, что о визите генерала было дано знать заранее, следовательно, его должны были ждать.
– О! О! – произнес Бустаменте. – Что здесь происходит? Посмотрим... Диего, – прибавил он, обращаясь к солдату, – постучись еще раз, да так, чтобы тебя услыхали.
Солдат забарабанил изо всех сил, но напрасно. Дон Панчо нахмурил брови. Он предчувствовал несчастье.
– Выбейте ворота! – закричал он. Приказание было мгновенно исполнено. Бустаменте въехал во двор; за ним последовала вся свита. На дворе все спешились.
– Осторожнее! – сказал вполголоса Бустаменте бригадиру, командовавшему отрядом. – Поставьте везде часовых и караульте хорошенько, пока я обыщу дом.
Отдав эти приказания, Бустаменте взял в каждую руку по пистолету из седельных чушек и вошел в дом с несколькими копьеносцами. Везде царствовала мертвая тишина. Бустаменте осмотрел несколько комнат и дошел до одной двери, за которой слышались приглушенные стоны. Один из копьеносцев ударом ноги выбил дверь. Бустаменте вошел.
Странное зрелище представилось ему: донна Мария, крепко связанная и с заткнутым ртом, была привязана к дивану, запачканному кровью. Мебель была опрокинута и разбросана; два трупа, распростертые в луже крови, ясно показывали, что эта комната была сценой жестокой борьбы.
Бустаменте велел унести трупы и оставить его одного. Как только копьеносцы удалились, он затворил дверь гостиной и поспешил развязать Красавицу. Она была без чувств.
Обернувшись, чтобы положить на стол свои пистолеты, которые до сих пор он держал в руке, Бустаменте отступил с удивлением, почти с испугом. Он приметил кинжал, воткнутый в стол. Но это инстинктивное движение страха было мимолетно как молния. Бустаменте стремительно подошел к столу, осторожно вынул кинжал и схватил бумагу, в которую он был воткнут.
«Изменник Панчо Бустаменте призывается к суду через девяносто три дня.
«Мрачные Сердца!» – прочел он громким и отрывистым голосом, с бешенством смяв бумагу в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174