И больше никогда в жизни этого не сделаю…Роберт Дов на экране почесал спину.Борька прикрывал лицо ладонью от видеокамеры, курил. Ему было плохо.Следователь что-то спросил на иврите. Откинулся в кресле. Рука, чесавшая спину, все время находилась за головой.Гия замер, услышав последовавший затем вопрос:— Почему вы убили его?.. Вместо того чтобы просто убежать и не трогать его…— Мы пришли поискать денег. И тут вошел старик. Мы не хотели убивать его. Просто он стал у двери, и у нас не было выхода… Я ничего не помню, только потом в себя пришел. Мне было все равно, взяли мы деньги или нет. Полицейские Ицик и Моше в камере помогли мне понять…— О'кей… — Следователь на экране продиктовал формулу концовки. Поднялся.Борька обхватил голову руками.— Что с тобой?Борька поднял голову. Пригубил кофе.По сигналу следователя Джерри выключил телевизор.Роберт Дов, уже не на экране, а в кабинете, за столом, спросил с усмешкой:— Что скажешь? Борька правду говорит? Не хотели его убивать?Гия нахмурился:— Я этого пацана вообще не знаю.
Гия попал в камеру, которая была в самом конце коридора справа. Камера была угловой…Гия сразу представил себе, где он находится. Справа за стеной был белоснежный Троицкий собор. Площадь, на которой сидели родственники арестованных. В основном арабки.Гия перекрестился.Собор был обычно пуст. В нем можно было бы укрыться, если бы чудом удалось отсюда вырваться. Церковь была из той — другой его жизни. Однажды, когда они шли с Викой, он нашел место, с которого видны были все семь крестов на куполах Троицкого собора и еще восьмой — небольшой, над восточным приделом.В камере стояли две кровати. На второй лежал пиджак. Его владельца, видимо, увели на допрос. Тут же лежала вырезка из газеты на русском. «Совершенно секретно. Международный ежемесячник». Газета была старой.«Поезд-призрак»… «Королева крыс»… Внизу с фотографии грустно смотрел Кобзон.Гия не взял ее в руки. Парни давно объяснили: в тюрьме чужую вещь не берут без спроса.Сквозь каменные стены звуки снаружи не проникали. Между тем в нескольких метрах, за узкой улочкой Иакова Голдмана, находилась платная стоянка, а по другую сторону автостоянка полиции — миштары . В белокаменном здании с вывеской «Московский патриархат. Московская духовная миссия в Иерусалиме» в 100 метрах от его камеры размещался Мировой суд по небольшим делам.Место было связано с Россией.Все это называлось Русским подворьем в той части города, которая называлась Русским Иерусалимом.Все это было важно на случай побега…Когда его вели, он заметил во дворе магазин. Сзади к нему примыкала часовня со странным символом — перечеркнутым овалом с надписью на церковно-славянском: «…ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюся…»«Скорее всего, бежать отсюда невозможно…»Каменный забор был увит колючей спиралью.«(Хотя, с другой стороны… Из тюрьмы Ашморет, где когда-то сидел советский шпион Калманович, бежали же двое, прорыв одиннадцатиметровый туннель!..»В дверях загремел замок.Двое полицейских ввели напарника.Худой, с вытянутой головой, небритый уже несколько дней, в шортах на тонких длинных ногах, напарник шагнул в камеру.— А, гости у нас!Дверь за ним закрылась.— Травку пронес? — Он говорил как выходец с Кавказа.— Нет.Напарник взглянул внимательно — проверял.— Ну и дурак! Сейчас бы покайфовали… Сигареты есть?— Пачка.— Держи пока.Он подошел к двери и заорал:— Рафик! Там я сигареты заказывал купить! — Он орал на русском и на иврите. — Макара ? Что случилось?! Что нам тут, подохнуть без курева…— Говно кури! — крикнули из коридора по-русски. — Суши и разминай!— Сын б…Гия достал сигареты:— Кури.— Не буду… — Он подошел к двери и долбанул по ней ногой. — Знаешь, какое первое правило израильтянина? — Он обернулся к Гии. — Соблюдать права человека. Второе — непримиримость к нарушениям прав человека. Третье… Ты видел, как они сигналят на дорогах? Машина впереди чуточку только замешкалась — они уже давят кнопку… «Имею право!»Дверь открылась. Полицейский, не говоря ни слова, бросил на пол пачку самого дешевого курева.— Дыми.— Козел…Напарника звали Илья. Он был из Махачкалы. Ему шили транспортировку наркоты. По делу проходили несколько человек, его первый друг и подельник — араб — сидел в тюрьме Беер-Шевы…— Тебе что шьют?— Убийство.— Убийство?!— Да.— Брось. Со мной это не проходит. Ящик пива утащили из паба. Полиция накрыла и посадила… Я их знаю… — Что-то в лице Гии все-таки остановило его. — В самом деле убийство?— Да.Гия почувствовал вторую сторону дела, которая отныне поднимала его в глазах тех, кто теперь его окружал.— Ты один тут?— С Борькой.— Рыжий? Дерганый… То смеется, то плачет. Я знаю. Он со мной сидел. Его сегодня утром отправили. Он твой друг? Я и не знал. Нищего, что ли, уделали в Катамонах?!— Ну!— Ты — Гия! Ну понятно.В дверях загремел замок.— Началось…
Результаты первого допроса Гии Роберт Дов посчитал неплохими.— Для нас лучше, что он врет… — Дов обернулся к Джерри, тот играл при нем такую же роль, что и хор в греческой драме. — Свидетели тут?— Да.— Заводи.Ленка явилась на допрос вместе с мамашей. На этот раз в ее одежде была перемена: вместо верха был открыт низ. Короткая кофточка заканчивалась на бедрах, ниже начинались колготки.Роберту Дову показалось, что в самом центре шов разошелся, и он бесцеремонно рассматривал промежность.— Ну чего он не начинает?!— Лена! Веди себя как следует!— Какая жирная скотина!Роберт Дов намеренно их выдерживал:— Сейчас придет парень-переводчик…Ленка только ждала повода, чтобы разораться.— Ничего не скажу этому козлу… Что он мне может сделать, козел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109