Провела вверх по голове, убирая патлы. Борька оглянулся. Никого не было вокруг. Выжженная трава, неровный выщербленный камень. В галереях на первых этажах домов малыши гоняли на роликах… У мусорного ящика румын или араб, а может, свой брат — новый репатриант разглядывал выброшенные вещи…— Значит, все — таки Вы! Я так и знала!
По воскресеньям — и в это тоже — на северо — западе Москвы, как, впрочем, и в Измайлове, Конькове, от метро «Пражская», «Юго — Западная» и других, с раннего утра шел поток людей с поклажей — тележками, колясками, огромными сумками, рюкзаками, мешками из прочного парашютного шелка. Это помимо тех, кто привез товары в багажниках собственных транспортных средств или такси. Из метро «Тушинская» мощный людской поток повалил уже в начале седьмого и тут же бурно устремился в сторону бывшего аэродрома Центрального аэроклуба имени В.П. Чкалова, места воздушных парадов в Дни авиации. Целью прибывших было огромное обихоженное легкими торговыми рядами, палатками, павильоном поле с выходом к каналу имени Москвы, где двести лет назад стоял лагерем «Тушинский Вор» Лжедмитрий II. Торговля начиналась от самого метро. Вдоль тротуара до ворот рынка непрерывной цепочкой стояли «штучницы», предлагавшие товары «с рук». Сигареты, дамские комбинации, бюстгальтеры, щенки, самопальные халаты… Платные активисты раздавали газеты, листовки экстремистских групп, рекламки несуществующих иностранных фирм, которые будто бы рвались из последних сил и все никак не могли набрать достаточное число дармоедов, чтобы тут же их облагодетельствовать. Фофанов, готовых дать согласие на совсем непыльную высокооплачиваемую работу для добрых дядей из — за рубежа, приглашали немедленно связаться по телефону и сообщить о себе данные. Продолжения это, как правило не имело. Сведения заносились в компьютер. Продавались… Их можно было включить в число опрошенных при фальсификации очередного опроса общественного мнения. Или, например в списки избирателей, которые будут поданы для регистрации очередного кандидата… В подземном переходе, у входа в рынок, людская река устремилась мило молодого инвалида чеченской войны, на секунду устыженная пристальным его взглядом и собственной очевидной заботой о материальном. Тут же, как обычно, развернули свои плакаты представители киевской комсомольской дивы Марии Христос — горластая дивчина и несколько здоровых хлопцев с Украины. Поднявшись наружу и втекая в ворота, толпа немедленно успокаивалась, сбиваясь в большое людское море, даря себе и друг другу, покупателям и продавцам новый ежедневный праздник, названный Большим Столичным Оптовым Рынком.Обширный павильон в центре делил «Тушинский» на продовольственный и промтоварный. В самом же павильоне, под крышей, шла главная торговля. Обувь, одежда, меха… Товары, производители которых в жизни не предполагали, куда прилетит, приплывет их продукция… Предметы, без которых обходились десятилетиями, над чем смеялись… Средство от кариеса, от блох, палочки с уже наверченной ватой для удаления серы из ушей. Корейские паучки… Но больше всего дешевых вьетнамских комнатных тапок, кроссовок, кожаных турецких курток, шуб, пальто…Был день больших покупок, легких трат, счастливых приобретений.— Женщина, сколько за это? Смотри, какая прелесть!— Пять тысяч зеленых, женщина!Пара новых русских — он иона — положили глаз на кожаное изделие с бахромой, висевшее позади продавщицы. Изделие можно было лишь за неимением других слов, за бедностью торгового языка именовать курткой. Может, давно пора каждой такой вещи давать собственное имя?! Покупательница попалась легкая, простая. Цену сбивать не собиралась. Ее спутник хладнокровно крутил на пальце брелок с ключами…— Нравиться — бери. И пошли.— Надо померить…Продавщица, бойкая молодая девица, повела опытным взглядом:— На Вас хорошо будет…Она крючком аккуратно подцепила плечики, на которых висела куртка…— Господи, что такое?Вся спина куртки была поражена крупными грубыми пятнами наподобие псориаза. Вопрос о покупке отпал сам собой. Продавщица бросилась к сумке, в которой лежало злополучное изделие. На пол полетела вторая куртка — у нее были поражены обе полочки. Третья… Четвертая… Из сумки несло чем — то вроде горького миндаля.— Господи… — У продавщицы началась истерика. Из соседних отсеков высунулись товарки.— Девчонки, смотрите… Первый месяц всего торгую! И товар чужой…Кто — то сжалился, протянул телефон:— Звони хозяйке…Она набрала номер.— Люба! Несчастье… Кто — то товар испортил. Какой — то кислотой… Тысяч на сорок…
Весь вечер Марине в квартиру на Кутузовском звонили — она не брала трубку. Автоответчик тоже был отключен. Мы договорились, что она станет отвечать только по сотовому телефону. Кроме Петра за столом сидел еще высокий молодой охранник, которого она тогда тоже увидела впервые, — Глеб. Втроем играли в «дурака». Пили чай. Я приехал незадолго до ожидаемой развязки. Случайное знакомство наше, ознаменовавшееся неудачной поездкой Марины за деньгами в Теплый Стан к Любе, получило продолжение. Может, ее подкупило отсутствие навязчивых приставаний.
В тот день она все — таки попала на футбол. Я уговорил ее не менять планы и взять меня с собой:— Я хочу как — то отметить знакомство и покупку дачи. Кроме того, я уверен: и то и другое в один день — перст судьбы. У меня на это чутье. Нам обоим сегодняшний день принесет удачу… Наконец, я не был на «Динамо» сто лет.Но, кажется, дело было не во мне. Я это понял. Не пахло тут и ностальгией по исторической родине. У Марины было назначено деловое свидание на стадионе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109