Это была другая девка. Готовая на все. Смятая, потухшая. Лишенное чистоты животное.Роберт Дов, без сомнения, ей объяснил:— Не хочешь в тюрьму — говори все, о чем спрашиваю. Та твоя жизнь закончена. Когда Гия освободится, у тебя будет самое малое двое детей. Старший уже пойдет в школу. Девушка ты красивая. В девках не засидишься…Гия и сам никак еще не мог прийти в себя от обрушившихся на него событий. Для начала надо было хотя бы все обдумать.Следователь учитывал это, потому спешил, волок дальше.Роберт Дов знал: после нескольких дней тюрьмы, нстреч, разговоров с другими заключенными в кабинет пойдет уже не этот Гия, а другой человек.За приставной стол сел переводчик. Положил перед собой папку с протоколами.— Вопрос: знаете ли вы друг друга и какие между вами отношения? Вопрос к тебе, Вика…Она не поняла.— Ну, ты знаешь, кто это?Вика впервые подняла глаза.— Гия…— Было ли что-то у вас или нет?— Ничего.— Вопрос тебе, Гия; знаешь, кто это?— Мать видела? — спросил Гия. — Как она там?— Она тут, во дворе. Сестра тоже… Ленка, Боаз. Все наши…— Потом поговорите. Вопрос Вике… Есть ли у Гии друг по имени Борис? Где он живет? Видела ли ты их вместе?— Борька…— Говори, как ты в протоколе допроса показывала…— Есть…— Ты что скажешь, Гия?— Не знаю. Какой Борис?!— Балабан! Пойми, Гия, это глупо — врать! Там во дворе твои друзья, мать. Все знают, что он твой друг…Джерри за столом соединял и разъединял пальцы рук. Ему было скучно.— Вопрос Вике: что Гия сказал тебе, Вика, про Бориса, когда он уехал на курсы электросварщиков и не позвонил…Она вздохнула.— Как ты показала в протоколе допроса?Вика молчала.— Может, я сам прочту? — Переводчик достал протокол. — Тут правильно записано? «Гия сказал: „Если Борьку посадят, мне конец“»…
Напарник Гии по камере Илья вел себя беспокойно.Ему требовалась травка.Ночью не мог уснуть. Орал. Не переставая просил, чтобы вызвали врача. У него и в самом деле поднялась температура.— Суки!.. Врача! Умираю!В соседних камерах тоже начали кричать:— Помоги! Видишь, человек умирает! — Почти в каждой камере были «русские».Напротив запели популярную песню: «Черти окрестили меня вором…»Кто-то из полицейских не выдержал:— Завтра придет врач в соседнюю камеру. Я скажу ему…— Дай хотя бы шампунь! Грязь смыть…Полицейские знали все его приколы. Все же отсыпали у соседей — у кого сколько было — стакан порошка. Илья развел его водой — влил внутрь. Ночью его рвало. До утра не вставал с параши…Все знали, что его ломает.Утром караулили врача. Он не должен был пройти мимо их камеры, но Илья все равно боялся его пропустить.К обеду он совсем отчаялся. Снова кричал не переставая.Дежурный пообещал надеть на него браслеты, ручные и ножные, если он не прекратит.Худой, в кипе, заросший рыжеватой щетиной, в мятых шортах до самых худых икр, Илья качался, как маятник, — от двери к кровати.Врач наконец пришел — смешливый, неудачливый, в белом халате, в кипе. С любопытством взглянул на Гию.— Рэцах !..«Убийца…»Потом занялся напарником. Состояние наркомана он определил сразу. Дал каких-то таблеток.— На ночь тебе принесут еще…Уходя, оглянулся на Гию:— Шалом…Серьезность совершенного преступления поднимала Гию над другими сидевшими в Русском подворье.Илья, приняв таблетки, успокоился. Поднял с лежака газету с портретом Иосифа Кобзона.Они еще не успели поговорить о нем.— Земляк. Я эту «Совершенно секретно» везде с собой ношу… — Илья ткнул в заголовок. — «Кобзон: „Я знаю имя своего убийцы“Под коллажем с портретом предполагаемого убийцы, заранее пригорюнившись, и, как оказалось, совершенно напрасно, страдал сам певец.— Твой нищий мог тоже сказать: «Я знаю имена моих убийц — Гия и Борис». Так?— Получается.— И его ты убить бы мог? — Илья показал на портрет.— Почему нет?Он, Гия, был рэцах в глазах сидевших! Убийца, обвиненный в совершении одного из 72 убийств этого полугодия…— Обрадовать тебя не могу, парень…Напарник, уже побывавший в нескольких тюрьмах, в том числе в тюрьме Дамон, где сидели особо опасные, повидал многое.— Если твой адвокат ничего не придумает, вам светит пожизненное… Я тут ехал с суда в машине с одним…Он назвал имя. Гия слышал об этом деле.Окружной суд Иерусалима приговорил к пожизненному заключению троих содержателей бюро по сопровождению, убивших свою служащую. Чтобы замести следы, они увезли труп проститутки в район Эйн-Хемед и засыпали там камнями…— Ну, ты даешь, Илья… Во-первых, мы несовершеннолетние!— Кто у вас следователь?— Роберт Дов.— Они тут все одинаково работают. Прокуратура предложит сделку: «Мы не будем просить вам пожизненное — только по 15, а вы признаете обвинение…»— Следователь тоже так говорит.— Пятнадцать лет. По половинке выскочите! Что ваши годы!— А если так, чтобы хоть один выскочил!..— Кто?— Бросили бы жребий!— Это с самого начала надо думать. Борька признался. Значит, его адвокат заключит соглашение с прокуратурой. Тебе как-то надо войти с ним в контакт… Может, когда повезут на суд. Для продления… Отношения у вас нормальные?— Да вроде. А что?— Обычно ломаются. Подельники никогда не воруют по новой вместе…Тем временем пацаны в камерах начали обычный концерт. Завели все вместе нестройно:«На крутом косогоре стоит крест деревянный…»
Срок содержания под стражей продлевали в Восточном Иерусалиме на улице Салах-эт-Дина в Окружном суде. Автозака для арестованных, как в России, тут не было, роль «воронка» выполнял микроавтобус с отгороженным решеткой отсеком для конвоя в «задке».Гии надели браслеты еще в камере. У порога добавили еще ножные кандалы.— Давай! — напутствовал Илья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109