Он сам не ощущал ни малейшего волнения
, и потрясающее событие закончилось тем, что, отделившись незаметно от шу
мной толпы мальчиков, Джим ликовал, вновь убедившись в своей жажде прикл
ючений и многогранном своем мужестве.

2

После двух лет учения он ушел в плавание, и жизнь на море, которую он так яр
ко себе представлял, оказалась странно лишенной приключений. Он сделал м
ного рейсов. Познал магию монотонного существования между небом и земле
й; ему приходилось выносить порицания людей, взыскательность моря и проз
аически суровый повседневный труд ради куска хлеба, Ц единственной наг
радой за него является безграничная любовь к своему делу. Эта награда ус
кользнула от Джима. Однако вернуться он не мог, ибо нет ничего более заман
чивого, разочаровывающего и порабощающего, чем жизнь на море. Кроме того,
у него были виды на будущее. Он был благовоспитан, уравновешен, послушен и
в совершенстве знал свои обязанности; вскоре, совсем еще молодым, он был н
азначен старшим помощником на прекрасное судно, не успев столкнуться с т
еми испытаниями моря, какие обнаруживают, чего стоит человек, из какого м
атериала он скроен и каков его нрав; эти испытания вскрывают силу сопрот
ивляемости и истинные мотивы его стремлений не только другим, но и ему са
мому.
Лишь однажды за все это время он снова мельком увидел подлинную ярость м
оря. А ярость эта проявляется не так часто, как принято думать. Есть много
оттенков в опасности приключений и бурь, и только изредка лик событий за
тягивается мрачной пеленой зловещего умысла: вскрывается неуловимое н
ечто, и в мозг и в сердце человека закрадывается уверенность в том, что это
сплетение событий или бешенство стихий надвигается с целью недоброй, с
силой, не поддающейся контролю, с жестокостью необузданной, замышляющей
вырвать у человека надежду и возбудить в нем страх, мучительную усталост
ь и стремление к покою… раздавить, уничтожить, стереть все, что он видел, з
нал, любил, ненавидел, Ц и насущно необходимое и ненужное Ц солнечный св
ет, воспоминания, будущее, Ц надвигается с жестокостью, замышляющей сме
сти весь мир, просто и безжалостно отняв у человека жизнь.
На Джима упал брус, и он вышел из строя в самом начале той недели, о которой
шотландец-капитан впоследствии говорил: «Дружище! Я считаю чудом, что су
дно выдержало!» Много дней Джим пролежал на спине, оглушенный, разбитый, и
змученный, потерявший надежду, словно обретался в бездне непокоя. Его не
интересовало, каков будет конец, и в минуты просветления он переоценивал
свое равнодушие. Опасность, когда ее не видишь, отличается несовершенст
вом и расплывчатостью человеческой мысли. Страх становится слабее, ниче
м не подстрекаемое воображение Ц враг людей, отец всех ужасов Ц тонет в
тупой усталости. Джим видел только свою каюту, приведенную в беспорядок
качкой. Он лежал, словно замурованный; перед ним была картина опустошени
я в миниатюре, и втайне он радовался, что ему не нужно идти на палубу. Но изр
едка непобедимая тревога схватывала в тиски его тело, заставляя задыхат
ься и корчиться под одеялами, и тогда тупая животная жажда жить, сопутств
ующая физической агонии, вызывала в нем отчаянное желание спастись во чт
о бы то ни стало. Потом буря миновала, и Джим больше о ней не вспоминал.
Однако он все еще хромал, а когда судно прибыло в один восточный порт, Джим
у пришлось лечь в госпиталь. Он поправлялся медленно, и судно ушло без нег
о.
Кроме Джима, в палате для белых было всего лишь два больных: баталер с кано
нерки, который сломал себе ногу, свалившись в люк, и железнодорожный пост
авщик из соседней провинции, пораженный какой-то таинственной тропичес
кой болезнью. Доктора он считал ослом и втайне злоупотреблял патентован
ным лекарством, которое приносил ему контрабандой его неутомимый и пред
анный слуга тамил. Больные рассказывали друг другу случаи о своей жизни,
играли в карты или, в пижамах, валялись по целым дням в кресле, зевали и не о
бменивались ни единым словом. Госпиталь стоял на холме, и легкий ветерок,
врываясь в окна, всегда раскрытые настежь, приносил в комнату с голыми ст
енами мягкий аромат неба, томный запах земли, чарующее дыхание восточных
морей. Эти запахи словно говорили о вечном отдыхе, о нескончаемых грезах.
Каждый день Джим глядел на изгороди садов, крыши домов, кроны пальм, окайм
ляющих берег, и дальше Ц туда, на рейд Ц путь на Восток, Ц на рейд, усеянн
ый гирляндами островков, залитый праздничным солнечным светом, на кораб
ли, маленькие, словно игрушечные, на суету сверкающего рейда, Ц эта суета
напоминала шумный языческий праздник, Ц а вечно ясное восточное небо и
улыбающееся мирное море тянулось вдаль и вширь до самого горизонта.
Как только Джим стал ходить без палки, он спустился в город разузнать о во
зможности вернуться на родину. В то время благоприятного случая не предс
тавлялось, и, выжидая, он, естественно, сошелся в порту с людьми своей проф
ессии. Они были двух сортов. Одни Ц их было очень мало, и в порту их видели р
едко Ц жили жизнью таинственной; то были люди с неугасимой энергией, тем
пераментом пиратов и глазами мечтателей. Казалось, они блуждали в лабири
нте безумных планов, надежд, опасностей, предприятий, в стороне от цивили
зации, в неведомых уголках моря; в их фантастическом существовании смерт
ь была единственным событием, казавшимся разумно законченным. Большинс
тво же состояло из людей, которые, попав сюда, подобно самому Джиму, случай
но, вошли в командный состав местных судов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19