Он дважды ударил себя кулаком в
смуглую грудь, выкатил огромные черные глаза Ц в них блеснули слезы Ц и
воскликнул:
Ц Антонио никогда не забудет. Антонио никогда не забудет!
Что это была за грязная услуга, я так в точности и не узнал. Как бы то ни было
, но он предоставил ему возможность обретаться под замком в комнате, где с
тоял стол, стул, на полу лежал матрац, в углу куча обвалившейся штукатурки
; долговязый субъект, отдавшийся безрассудному страху, мог поддерживать
свой дух теми напитками, какими располагал Мариани. Так продолжалось до
тех пор, пока к вечеру третьего дня субъект, испустив несколько отчаянны
х воплей, не почувствовал необходимости обратиться в бегство от легиона
сороконожек. Он взломал дверь, одним прыжком слетел с шаткой маленькой л
естницы, упал прямо на живот Мариани, затем вскочил и, как кролик, метнулся
на улицу. Рано поутру полиция подобрала его на куче мусора. Сначала ему вз
брело в голову, что его тащат на виселицу, и он геройски сражался за свою ж
изнь; когда же я присел к его кровати, он лежал очень спокойно, и в таком сос
тоянии пребывал уже два дня. Его худое бронзовое лицо с белыми усами выгл
ядело красивым и спокойным на фоне подушки; оно походило на лицо истомле
нного воина с детской душой, если бы не странная тревога, светившаяся в ег
о как будто стеклянных блестящих глазах, словно чудовище, молчаливо прит
аившееся за застекленной рамой. Он был так удивительно спокоен, что у мен
я родилась нелепая надежда услышать от него какое-нибудь объяснение это
го нашумевшего дела.
Не могу сказать, почему мне так хотелось разбираться в позорных деталях
происшествия, которое в конце концов касалось меня лишь как члена извест
ной корпорации; членов ее связывает лишь бесславный труд да кое-какие но
рмы поведения. Называйте это, если хотите, нездоровым любопытством; как б
ы то ни было, я, несомненно, хотел что-то разузнать. Быть может, подсознател
ьно я надеялся найти какую-то тайную искупающую причину, благодетельное
объяснение, хотя бы тень смягчающих обстоятельств. Теперь я понимаю, что
надежда моя была несбыточна, ибо я надеялся одолеть самого стойкого приз
рака, созданного человеком, Ц гнетущее сомнение, обволакивающее, как ту
ман, скрытое и гложущее, словно червь, более жуткое, чем неизбежность смер
ти, Ц сомнение в верховной власти твердо установленных норм. С ним тяжел
о бывает сталкиваться; оно-то и порождает панику или толкает на маленьки
е подлости; в нем кроется погибель. Верил ли я в чудо? И почему я так страстн
о его желал? Быть может, ради самого себя я искал хотя бы тени оправдания д
ля этого молодого человека, которого никогда раньше не видал, но одна его
внешность придавала особую окраску моим мыслям, Ц теперь, когда я знал о
б его слабости, и эта слабость казалась мне таинственной и ужасной, словн
о свидетельствовала о судьбе-разрушительнице, подстерегающей всех нас,
Ц тех, кто в молодости был похож на него.
Боюсь, что таков был тайный мотив моего выслеживания. Да, несомненно, я жда
л чуда. Единственное, что кажется мне теперь, по прошествии многих лет, чуд
есным, это Ц безграничная моя глупость. Я действительно ждал от этого пр
ишибленного и подозрительного инвалида какого-то заклятия против духа
сомнений. И, должно быть, я был на грани отчаяния, если, не теряя времени, пос
ле нескольких дружелюбных фраз, на которые тот отвечал с вялой готовност
ью, как и подобает всякому порядочному больному, я произнес слово «Патна
», облачив его в деликатный вопрос, Ц словно опутав шелком. Деликатным я
был умышленно: я не хотел его испугать. До него мне не было дела; к нему я не
чувствовал ни злобы, ни жалости: его переживания не имели на малейшего зн
ачения, его искупление меня не касалось. Он построил свою жизнь на мелких
подлостях и больше уже не мог внушать ни отвращения, ни жалости. Он повтор
ил вопросительно: Ц «Патна»? Ц затем, казалось, напряг память и сказал:
Ц Правильно. Я здесь старожил. Я видел, как она пошла ко дну.
Услыхав такую нелепую ложь, я готов был дать исход своему негодованию, но
тут он спокойно добавил:
Ц Она кишела пресмыкающимися.
Я призадумался. Что он хотел этим сказать? В стеклянных его глазах, устраш
ающе серьезно смотревших в мои глаза, казалось, застыл ужас.
Ц Они подняли меня с койки в среднюю вахту посмотреть, как она тонет, Ц п
родолжал он задумчивым тоном.
Голос его вдруг устрашающе окреп. Я раскаивался в своей глупости. Не видн
о было в палате белоснежного чепца сиделки; передо мной тянулся длинный
ряд незанятых железных кроватей; лишь на одной из них сидел тощий и смугл
ый человек с белой повязкой на лбу, Ц жертва несчастного случая, происше
дшего где-то на рейде. Вдруг мой занятный больной протянул руку, тонкую, к
ак щупальце, и вцепился в мое плечо.
Ц Я один мог разглядеть. Все знают, какой у меня зоркий глаз. Вот, должно бы
ть, зачем они меня позвали. Никто из них не видал, как она тонула, но они виде
ли, как она скрылась под водой, а тогда все заорали… вот так…
Дикий вопль заставил меня содрогнуться.
Ц Ох, да заткните ему глотку! Ц раздраженно завизжала жертва несчастно
го случая.
Ц Должно быть, вы мне не верите, Ц продолжал тот с безграничным высоком
ерием. Ц Говорю вам, по эту сторону Персидского залива не найдется ни одн
ого человека с таким зрением, как у меня. Посмотрите под кровать.
Конечно, я тотчас же наклонился. Хотел бы я знать, кто бы этого не сделал!
Ц Что вы там видите? Ц спросил он.
Ц Ничего, Ц сказал я, ужасно пристыженный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19