Нас втягивают в западню, и мы сов
ершаем поступки, за которые нас ругают, поступки, за которые нас вешают, и,
однако, дух может выжить Ц пережить осуждение и, клянусь небом, пережить
петлю! А бывают поступки, Ц иной раз они кажутся совсем незначительными,
Ц которые кое-кого из нас губят окончательно.
Я следил за этим юношей; мне нравилась его внешность; таких, как он, я знал; у
стои у него были хорошие, он был одним из нас. Он как бы являлся представит
елем всех сродных ему людей Ц мужчин и женщин, о которых не скажешь, что о
ни умны или занимательны, но вся жизнь их основана на честной вере и инсти
нктивном мужестве. Я имею в виду не военное, гражданское или какое-либо ос
обое мужество; я говорю о врожденной способности смело смотреть в лицо и
скушению Ц о готовности отнюдь не рассудочной и не искусственной Ц о с
иле сопротивляемости, неизящной, если хотите, но ценной, Ц о безумном и б
лаженном упорстве перед ужасами в самом себе и наступающими извне, перед
властью природы и соблазнительным развратом людей… Такое упорство зиж
дется на вере, которой не сокрушат ни факты, ни дурной пример, ни натиск ид
ей. К черту идеи! Это Ц бродяги, которые стучатся в заднюю дверь вашей душ
и, и каждая идея уносит с собой частичку вас самих, крупицу той веры в немн
огие простые истины, какой вы должны держаться, если хотите жить пристой
но и умереть легко!
Все это прямого отношения к Джиму не имеет; но внешность его была так типи
чна для тех добрых глуповатых малых, бок о бок с которыми чувствуешь себя
приятно, Ц людей, не волнуемых причудами ума и, скажем, развращенностью н
ервов. Такому парню вы по одному его виду доверили бы палубу Ц говорю обр
азно и как профессионал. Я бы доверил, а кому это знать, как не мне! Разве я в
свое время не обучал юношей уловкам моря, Ц уловкам, весь секрет которых
можно выразить в одной короткой фразе, и, однако, каждый день нужно заново
внедрять его в молодые головы, пока он не сделается составной частью вся
кой мысли наяву Ц пока не будут им окрашены все их юношеские сновидения!
Море было великодушно ко мне, но когда я вспоминаю всех этих мальчиков, пр
ошедших через мои руки, Ц иные теперь уже взрослые, иные утонули, но все о
ни были добрыми моряками, Ц тогда мне кажется, что и я не остался в долгу у
моря. Вернись я завтра на родину, Ц ручаюсь, что и двух дней не пройдет, как
какой-нибудь загорелый молодой штурман поймает меня в воротах дока и св
ежий, низкий голос прозвучит над моей головой:
Ц Помните меня, сэр? Как! Да ведь я Ц такой-то. Был юнцом на таком-то судне.
То было первое мое плавание.
И я вспомню ошеломленного юнца, ростом не выше спинки этого стула; мать и,
быть может, старшая сестра стоят на пристани, стоят тихие, но слишком удру
ченные, чтобы помахать платком вслед судну, плавно скользящему к выходу
из дока, или же отец средних лет раненько пришел проводить своего мальчи
ка, остается здесь все утро, так как его, по-видимому, заинтересовало устр
ойство брашпиля, мешкает слишком долго и в самую последнюю минуту сходит
на берег, когда уже нет времени попрощаться. Боцман с кормы кричит мне про
тяжно:
Ц Подождите секунду, мистер помощник. Тут один джентльмен хочет сойти н
а берег… Пожалуйте, сэр. Чуть было не отправились в Талькагуано. Пора уход
ить; потихоньку… Отлично. Эй, отдавайте канаты!
Буксирные пароходы, дымя, словно адские трубы, завладевают судном и сбив
ают в пену старую реку; джентльмен на берегу смахивает с колен пыль; состр
адательный стюард швырнул ему его зонтик. Все в порядке. Он принес свою ма
ленькую жертву морю и теперь может отправляться домой, притворяясь, что
нимало об этом не думает. А не пройдет и суток, как маленькая добровольная
жертва будет жестоко страдать от морской болезни. Со временем, когда мал
ьчик выучит все маленькие тайны и познает один великий секрет мастерств
а, он сумеет жить или умереть Ц в зависимости от того, что повелит ему мор
е; а человек, который принял участие в этой безумной игре, Ц в игре, где все
гда выигрывает море, Ц почувствует удовольствие, когда тяжелая молодая
рука хлопнет его по спине и беззаботный голос юного моряка скажет:
Ц Помните меня, сэр? Я такой-то. Был юнцом…
Уверяю вас, приятно это испытать. Вы чувствуете, что хоть однажды в жизни п
равильно подошли к работе. Да, меня хлопали по спине, и я морщился, ибо рука
была тяжелая, и целый день у меня было легко на душе и спать я ложился, чувс
твуя себя менее одиноким благодаря этому дружескому удару по спине. Помн
ю ли я юнца такого-то! Говорю вам, мне полагается распознавать людей по ви
ду. Раз взглянув на того юношу, я доверил бы ему палубу и заснул бы сладким
сном. А оказывается, это было бы не безопасно. Жутко становилось от этой мы
сли. Он так же внушал доверие, как новенький соверен; однако в его металле
была какая-то адская лигатура. Сколько же? Совсем чуть-чуть, крохотная ка
пелька чего-то редкого и проклятого Ц крохотная капелька! Однако, когда
он стоял там с видом «на все наплевать!» Ц вы начинали думать, уж не вылит
ли он весь из меди.
Я не мог этому поверить. Говорю вам, я хотел видеть, как он будет корчиться,
Ц ведь есть же профессиональная честь! Двое других Ц не идущие в счет па
рни Ц заметили своего капитана и начали медленно к нему приближаться. О
ни переговаривались на ходу, а я их не замечал, словно они были невидимы не
вооруженному глазу. Они усмехались, Ц быть может, обменивались шутками.
Я убедился, что у одного из них сломана рука, другой Ц долговязый субъект
с седыми усами Ц был старший механик, личность во многих отношениях зам
ечательная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19