его толстые пурпурные щеки дро
жали. Он кусал большой палец, вскоре заметил меня и искоса бросил раздраж
енный взгляд. Остальные трое, высадившиеся вместе с ним на берег, ждали по
одаль. У одного из них Ц желтолицего, вульгарного человечка, рука была на
перевязи, другой Ц долговязый, в синем фланелевом пиджаке, с седыми свис
ающими вниз усами, сухой, как щепка, и худой, как палка, озирался по сторона
м с видом самодовольно-глупым. Третий Ц стройный, широкоплечий юноша Ц
засунул руки в карманы и повернулся спиной к двум другим, которые серьез
но о чем-то разговаривали. Он смотрел на пустынную эспланаду. Ветхая запы
ленная гхарри с деревянными жалюзи остановилась как раз против этой гру
ппы; извозчик, положив правую ногу на колено, критически разглядывал на н
ей пальцы. Молодой человек, не двигаясь, даже не поворачивая головы, смотр
ел прямо перед собой на озаренную солнцем эспланаду. Так я впервые увиде
л Джима. Он выглядел таким равнодушным и неприступным, какими бывают тол
ько юноши. Стройный, чистенький, он твердо стоял на ногах Ц один из самых
многообещающих мальчиков, каких мне когда-либо приходилось видеть; и, гл
ядя на него, зная все, что знал он, и еще кое-что ему неизвестное, я почувств
овал злобу, словно он притворялся, чтобы этим притворством чего-то от мен
я добиться. Он не имел права выглядеть таким чистым и честным! Мысленно я с
казал себе: что же, если и такие мальчики могут сбиться с пути, тогда… от об
иды я готов был швырнуть свою шляпу и растоптать ее, как поступил однажды
на моих глазах шкипер итальянского барка, когда его болван помощник запу
тался с якорями, собираясь швартоваться на рейде, где стояло много судов.
Я спрашивал себя, видя его таким спокойным: глуп он, что ли? или груб до бесч
увствия? Казалось, он вот-вот начнет насвистывать. И заметьте Ц меня нима
ло не занимало поведение двух других. Они как-то соответствовали расска
зу, который сделался достоянием всех и должен был лечь в основу официаль
ного следствия.
Ц Этот старый негодяй там, наверху, назвал меня подлецом, Ц сказал капи
тан «Патны». Не могу сказать, узнал ли он меня Ц думаю, что да; во всяком слу
чае, взгляды наши встретились. Он сверкал глазами Ц я улыбался; «подлец»
был самым мягким эпитетом, какой, вылетев в открытое окно, коснулся моего
слуха.
Ц Неужели? Ц сказал я, почему-то не сумев удержать язык за зубами. Он кив
нул, снова укусил себя за палец и вполголоса выругался; потом, подняв голо
ву, посмотрел на меня с угрюмым бесстыдством и воскликнул:
Ц Ба! Тихий океан велик, мой друг. Вы, проклятые англичане, поступайте, как
вам угодно. Я знаю, где есть место такому человеку, как я; меня хорошо знают
в Апиа, в Гонолулу, в…
Он приумолк, размышляя; а я без труда мог себе представить, какие люди знаю
т его в тех местах. Скрывать не стану Ц я сам был знаком с этой породой. Быв
ает время, когда человек должен поступать так, словно жизнь равно приятн
а во всякой компании. Я это пережил и теперь не намерен с гримасой вспомин
ать об этой необходимости. Многие из той дурной компании Ц за неимением
ли моральных… моральных… как бы это сказать?.. моральных устоев или по ины
м, не менее веским причинам Ц вдвое поучительнее и в двадцать раз занима
тельнее, чем те обычные респектабельные коммерческие воры, которых вы, г
оспода, сажаете за свой стол, хотя подлинной необходимости так поступать
у вас нет: вами руководит привычка, трусость, добродушие и сотня других ск
рытых и мелких побуждений.
Ц Вы, англичане, все Ц негодяи, Ц продолжал патриот-австралиец из Флен
сборга или Штеттина. Право, сейчас я не припомню, какой приличный маленьк
ий порт у берегов Балтики осквернил себя, сделавшись гнездом этой редкой
птицы. Ц Чего вы кричите? А? Скажите мне? Ничуть вы не лучше других народов
, а этот старый плут, черт знаете как на меня разорался.
Вся его туша тряслась, а ноги походили на две колонны, он трясся с головы д
о пят.
Ц Вот так вы, англичане, всегда поступаете! Поднимаете шум из-за всякого
пустяка, потому только, что я не родился в вашей проклятой стране. Забирай
те мое свидетельство! Берите его! Не нужно мне свидетельства. Такой челов
ек, как я, не нуждается в вашем проклятом свидетельстве. Плевать мне на нег
о!
Он плюнул.
Ц Я приму американское подданство! Ц крикнул он с пеной у рта, беснуясь
и шаркая ногами, словно пытался высвободить свои лодыжки из каких-то нев
идимых и таинственных тисков, которые не позволяли ему сойти с места.
Он так разгорячился, что макушка его круглой головы буквально дымилась.
Не какие-либо таинственные силы мешали мне уйти Ц меня удерживало любо
пытство, самое понятное из всех чувств. Я хотел знать, как примет новость т
от молодой человек, который, засунув руки в карманы и повернувшись спино
й к тротуару, глядел поверх зеленых клумб эспланады на желтый портал оте
ля «Малабар», Ц глядел с видом человека, собравшегося на прогулку, как то
лько его друг к нему присоединится. Вот какой он имел вид, и это было отвра
тительно. Я ждал, я думал, что он будет ошеломлен, потрясен, уничтожен, буде
т корчиться, как насаженный на булавку жук… И в то же время я почти боялся
это увидеть… Не знаю, понятно ли вам, что я хочу сказать. Нет ничего ужасне
е, как следить за человеком, уличенным не в преступлении, но в слабости бол
ее чем преступной. Сила духа, самая обычная, препятствует вам совершать у
головные преступления; но от слабости неведомой, а быть может, лишь подоз
реваемой Ц так в иных уголках земли вы на каждом шагу подозреваете прис
утствие ядовитой змеи, Ц от слабости скрытой, за которой следишь или не с
ледишь, вооружаешься против нее или мужественно ее презираешь, подавляе
шь ее или не ведаешь о ней чуть ли не в течение доброй половины жизни, Ц от
этой слабости ни у кого из нас нет защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19