У нее замечательный кремовый цвет кожи. Да и будь она хоть лиловая, я бы все равно не отказалась от нее. - И добавила про себя: «А Сквареза, этого развратника, я до ребенка не допущу».
И, продолжая сказанные мысленно слова, Сара прошептала:
- Обещаю тебе, Магдалина.
Но Саре пришлось оставить младенца на попечение Лус достаточно надолго, чтобы помыться, причесаться и переодеться. Она только успела застегнуть белые пуговки на темно-синем льняном платье, как пришли священник и женщины-филиппинки. Женщины обмыли и одели покойную, потом занялись приготовлением пищи и множеством других ритуальных обрядов, связанных с похоронами. Они искоса посматривали на Сару, но ни одна не сделала попытки забрать у нее ребенка. Они переговаривались с Лус и между собой на непонятном языке, но Сара слышала и английские слова, когда речь заходила о ней или когда женщины к ней обращались. «Учительница», «с добрым утром», «светлый малыш», «светловолосая учительница».
Сара очень старалась быть полезной, но у нее будто камень с души свалился, когда она услышала голос Мархема. Он что-то сказал собравшимся внизу мужчинам, потом поднялся в комнату. Вокруг нее все говорили на тагалогском языке, и Сара с грустью вспомнила о принятом когда-то решении выучить язык этих людей. Теперь уже слишком поздно, в Айове он будет ей не нужен.
Ребенок у нее на руках завозился и жалобно заплакал. Сара испугалась и впервые задумалась о реальности принятых на себя обязательств. Сможет ли она взять ребенка в Айову? А если сможет, то как довезет его до дома? А самое главное, чем она будет кормить это крошечное существо?
Укачивая ребенка, она попыталась успокоиться. Воздух в комнате наполнился дымом свечей и запахом ладана. Снизу пахло жареным мясом.
Молодая женщина, осторожно положив на колени своего грудного ребенка, взяла из рук Сары дочку Магдалины и приложила ее к своей груди. Женщина улыбнулась Саре, чтобы та не подумала, что она хочет украсть ребенка. Сара понимающе кивнула, приложила сложенные руки к груди и поблагодарила филиппинку на ее родном языке:
- Саламат по.
Сара смотрела на Мархема, отдающего последние почести покойнице, лежащей на циновке посередине комнаты. Горящие свечи, поставленные в головах и ногах ложа, освещали тело. Нэш снял шляпу и преклонил голову. «Наверное, он думает о том же, о чем думала я, - размышляла Сара. - Его тоже мучает чувство вины. Мы так хотели, чтобы Магдалина и Бонг были счастливы, но получилось по-другому».
Мархем обернулся и поискал ее глазами. Их взгляды встретились, и он, осторожно обходя молящихся женщин, подошел к Саре, сидящей в углу на старом деревянном стуле.
- Как же здесь душно, - тихо сказал он, обмахиваясь шляпой. - Мужчинам не положено находиться в одном помещении с покойником. Ты не хочешь выйти на воздух?
- Я боюсь надолго оставлять малышку. - Сара показала на сидящую к ним спиной молодую женщину, кормящую ребенка.
Мархем подошел к филиппинке и что-то сказал ей. Женщина заулыбалась и согласно закивала.
- Она положит ребенка в твою постель и попросит одну из девушек посидеть с ним, пока он будет спать. Не волнуйся, все будет хорошо. Пойдем. Нам надо поговорить.
Сара встала и почувствовала, как острая боль пронзила все ее тело. Она схватилась за стул, чтобы не упасть.
- Ты уже решила, как назвать ребенка? - спросил Мархем, помогая ей спускаться по лестнице.
- Бедная сиротка. Ни отца, ни матери, ни даже имени, - сказала Сара, когда они вышли на улицу. - Я хочу взять ее на воспитание. - Она подняла глаза, чтобы увидеть выражение его лица.
Мархем усмехнулся:
- Я так и предполагал, мисс учительница. Но ты понимаешь, сколько у тебя будет проблем с этим ребенком?
- Это мой долг, - сухо сказала Сара.
Она никому не отдаст этого ребенка, и не имеет значения, что это не ее дочь. Кто-то же должен позаботиться о ребенке Магдалины! Теперь она ответственна за эту маленькую девочку, так же, как была ответственна за Магдалину, которую не уберегла. Больше такого не случится. Единственное, чем она может загладить свою вину перед Магдалиной, - воспитать ее ребенка.
- Ну хорошо, почему бы тогда не удочерить девочку? - спросил Мархем, когда они миновали толпу подвыпивших мужчин, пришедших на похороны. - Это вполне реально.
Они отошли уже достаточно далеко от мужчин, и Мархем взял ее под руку, Они медленно шли по залитой солнцем улице.
- Это можно устроить, если хочешь.
- Да, я хочу.
- Мне кажется, что гораздо проще растить ребенка здесь, на Филиппинах, чем в Америке, - Он надвинул шляпу на лоб и посмотрел на Сару.
Солнечные лучи зажгли золотом ее волосы, синяки и царапины, так сильно выделявшиеся утром, стали почти незаметны.
- Ты так думаешь?
Он кивнул.
- В филиппинских семьях считается обычным делом взять на воспитание чужого ребенка. - Он крепко сжал ее руку. - Как и у нас, индейцев. Те семьи, в которых нет детей, могут воспитывать ребенка тети, сестры или друзей. - Он засмеялся. - Иногда ребенка отдают в семью, которая и не просила об этом, просто у них есть деньги, или большой дом, или работа, или еще что-то.
«Я не хочу напугать ее, - убеждал он себя, - но она должна отчетливо понимать, какая ответственность ляжет на нее как на мать ребенка. Я прекрасно понимаю ее чувства. Я многим обязан Бонгу... он не раз спасал мою жизнь. Но Бонг не станет воспитывать ребенка Роберта Зумвальта. Нет».
- Ты хорошо подумала, Сара? У тебя появится много дополнительных забот.
На него смотрели ясные голубые глаза, и этот взгляд, казалось, проникал в самые сокровенные уголки его души. Она кивнула. О Боже! Эта девочка лишала его способности трезво мыслить и творила, что хотела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81