Я абсолютно необходима ему. Дайте мне пройти.
Мархем обнял ее и прижал к себе. В бледном свете месяца, струившемся из открытого окна, волосы серебристым ореолом обрамляли ее лицо. От нее пахло чистотой и женственностью. Она приникла к нему, и он почувствовал теплоту ее тела. Его охватило острое чувство вины, как будто он что-то украл.
- Сара, девочка, я пришел сказать тебе..., врач послал меня сказать тебе... Роберт... Роберт... - Выражение его лица сказало ей то, что он не мог выговорить.
- Умер, - закончила она за него и уткнулась в его широкую грудь. - Он умер. Это я позволила ему умереть, не помогла ему. Вот что означал мой сон. - В ярости вырвалась она из его объятий. - Вы, вы и этот врач, вы отослали меня, когда я была нужна ему. - Она молотила кулаками по его груди. - Я успела только поздороваться с ним. Спазмы душили ее. - Я была ему нужна, но вы не позволили мне...
- Поверь мне, Сара, он уже не нуждался в тебе, ты уже ничего не могла сделать.
Он поймал ее руку, сжал в своей и повысил голос.
- После того, как ты видела его в спальне, он уже не приходил в сознание. - Капитан прикрыл глаза. - Сара, я говорил тебе, что холера - это смертный приговор, и был прав.
- А я была неправа! - с горечью сказала Сара.
Она вдруг поняла, что не выполнила свой долг жены, и ни врач, ни капитан, а только она виновата в смерти Роберта.
Молодая филиппинка, неслышно ступая босыми ногами, прошла по коридору, неся на подносе супницу, чашки, ложки и длинную овальную булку. Между супницей и хлебом стояла зажженная свеча, освещая теплым, золотистым светом гладкую желтовато-коричневую кожу женщины. Она улыбнулась, но карие глаза с нескрываемой жалостью смотрели на Сару.
- Ешьте, сеньора, ешьте.
Сара подошла к окну. Мархем стоял к ней спиной. Ей вдруг неудержимо захотелось положить руку ему на плечо, но она не решилась, и рука застыла в воздухе.
- Вы составите мне компанию? - Она не смотрела на него и говорила почти шепотом.
В ее голосе звучала тоска, но она не чувствовала этого.
- Я не могу есть одна.
- Думаю, что святой отец одобрительно отнесется к тому, что я разделю с вами трапезу. Мы говорили об этом. Дай сюда, Лус. - Он взял у служанки поднос. - Подай-ка мне вон то. - Он указал головой. - Ставь кувшин и чашки на пол. Подвинь стол ближе к кровати. - И добавил несколько слов на незнакомом Саре языке.
Маленькая женщина бросилась выполнять его приказания.
Сара молча стояла и смотрела на капитана.
«Он назвал меня «мадам». Раньше он называл меня «девочка, милая», да я и вела себя как ребенок. Он назвал меня «мадам», потому что я замужем? - Она в задумчивости опустила глаза. - Нет, скорее потому, что я вдова», - решила она.
Через несколько секунд все было готово. Свечу поставили посреди стола, а поднос прислонили к двери.
- Звоните, - горничная показала на колокольчик в оконной нише окна и повторила, выходя в темный коридор: - ешьте, звоните.
- Как вы назвали ее?
- Лус, кажется, это значит «свет».
- Красиво!
Он определенно был знаком с миловидной филиппинкой, и это почему-то было ей неприятно. Она попыталась убедить себя, что ей нет никакого дела до его знакомств, тем более что военные всегда славились своей любовью к женщинам. Да и вообще его личная жизнь ее совершенно не интересует. Она должна думать о себе, своем будущем, о работе. Капитан Мархем Нэш - только ее сопровождающий, и никаких личных отношений, абсолютно никаких.
Сара села на диван, капитан - на стул. Она удивилась своему аппетиту.
«Умер мой муж, а у меня такой аппетит!» - подумала Сара.
Но чувства вины она не испытывала. Она найдет свое место в жизни, продолжит дело, начатое Робертом, будет работать в его школе.
Суп, хлеб с хрустящей корочкой, голубой месяц над пальмами, свеча на столе, мужчина напротив нее, что еще нужно, чтобы почувствовать себя счастливой. Сара ничего не могла поделать с охватившей ее радостью.
- Очень вкусный хлеб, такой хлеб пекут в Испании, верно? На корабле нас кормили какой-то ужасной дрянью, похожей на галеты, но не на хорошие галеты. Они были жесткие, как подошва. - Она помолчала. - Дома я любила галеты и кукурузные лепешки. Мама великолепно готовит, а ее сухое печенье папа просто обожает. Но у нас никогда не пекут белый хлеб. Считается, что это роскошество. - Она бросила корочку в открытое окно. - Наверное, это чудесная страна, если в ней пекут такой удивительный хлеб.
- Это действительно замечательная страна. - Мархем улыбнулся и отрезал себе толстый ломоть хлеба. - И хлеб здесь необыкновенный, - он усмехнулся, - я передам Лус ваши слова.
- Вы смеетесь надо мной, а я говорю абсолютно серьезно. Уверена, что это замечательная страна.
- Филиппинские острова вообще прекрасны. Жаль, что вы не увидите ничего, кроме Манилы.
Сара нахмурилась:
- Увижу, капитан.
- Что вы имеете в виду?
- Я выполню свою часть договора и сдержу данное мной обещание. После похорон, - голос ее дрогнул, но она овладела собой, - поеду с вами в провинцию Замбалес и продолжу работу Роберта. - Она сделала глоток бульона и, взмахнув ложкой, продолжала: - Я перееду в его дом, продолжу его школьную практику и все дела, которые он начал.
Глаза Мархема предостерегающе блеснули.
- Если вы куда и поедете, то только домой, в Айову, на судне «Томас», мисс.
- Не мисс, а миссис, капитан. Вот именно, миссис. Сеньора Зумвальт. Забыли? - Она подняла руку, показывая тоненькое серебряное колечко, которое Роберт надел ей на палец. - Я приехала сюда по призыву президента Мак-Кинли и не думаю, что ваша власть простирается так далеко, чтобы указывать государственной служащей, замужней американской учительнице, что она может делать, а что не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81