Из привратницкой быстро притащили некое подобие носилок и отнесли его в дом. Полковник Карстерз лично проследил, чтобы всех людей Уинтона разоружили. Громкой победы, на которую рассчитывал полковник, не получилось - со смертью хозяина люди Уинтона быстро растеряли боевой пыл и беспрекословно подчинились всем распоряжениям Карстерза.
Хью пришел в себя только один раз, когда его перекладывали на кровать и из-за неумелого обращения задели сломанную руку, - от нестерпимой боли он очнулся. Когда Хью упал с коня, последнее, что он увидел сквозь накатывающие волны алого тумана, было лицо Иден, склонившееся над ним, такое бледное и напуганное, что он не сразу узнал ее. Потом это видение исчезло, и вместе с ним на миг отключилось сознание. Очнувшись, он взял ее за подбородок и на удивление твердо произнес слова, которые до сих пор преследовали ее:
- Я не прощу тебе этого, Иден. Сожалею, но не прощу никогда…
Доктор Теодор Блейкни прибыл несколько часов спустя. Все окна в доме были освещены, внутри и снаружи царила страшная суматоха. Но в западном крыле, куда перенесли графа, его встретила могильная тишина. Лакей с побелевшим лицом проводил доктора наверх, где он сразу же разогнал всех собравшихся у дверей.
Доктору было под восемьдесят, его некогда могучий торс сгорбился и поник от холодных, сырых английских зим, но в обществе его авторитет по-прежнему оставался непререкаем, и все послушно разошлись.
Размотав полоску ткани, из которой был сделан жгут, доктор наклонился над раной и с одобрением заметил, что именно этот жгут спас его сиятельству жизнь. Он поинтересовался, кто догадался наложить такой простой, но достаточно надежный жгут.
- Я, - тихо призналась Иден.
Старый доктор повернул голову и в первый раз внимательно рассмотрел ее. Костюм Иден не вызывал у него восторга, она все еще была в мужском платье - в бриджах и сапогах. Доктор понимал, что он, возможно, безнадежно отстал от жизни, наверное, это сейчас в моде… Но в лице молодой женщины было что-то, что невольно притягивало его. Молча, без лишних вопросов она четко выполняла все его распоряжения, это качество редко встречалось среди доморощенных лекарей, а уж среди легкомысленных молодых красоток особенно.
Доктор собрал сломанную кость, наложил шов на края рваной раны, остановил кровотечение.
- Вы получили медицинское образование, ваше сиятельство? - с неожиданным интересом спросил он. Иден покачала головой:
- Я выросла в Индии.
- Понятно, - отозвался он, слова Иден многое прояснили. Судя по рассказам его коллег, которые побывали в Индии и даже пытались как-то наладить врачебную помощь, условия жизни там были просто чудовищные. Сверкающие богатством города Востока кишели страшными болезнями, вся Индия была усеяна могилами английских малюток и их несчастных матерей, которые не вынесли родов в этом грязном, полном заразы крае.
Если принять во внимание ужасающие трудности жизни в Индии, Теодору Блейкни не стоило удивляться, что молодая женщина, подобная графине Роксбери, научилась обрабатывать раны и выправлять сломанные кости с таким умением, которого до обидного не хватало его собственным помощникам, получившим специальное образование.
- Так вы и есть индийская жена Хью? - начал доктор в намеренно разговорной манере и впервые позволил себе улыбнуться. Иден уставилась на него широко раскрытыми глазами, и доктор снова улыбнулся. - Я знаю вашего мужа уже много-много лет, ваше сиятельство. Еще до того, как он поселился в Роксбери. У меня тогда была собственная практика в Лондоне, в Вест-Энде. Там я прожил двадцать три года, прежде чем вернулся в свой родной Уэльс. Наши пути иногда пересекались. Он прекрасный человек, скажу я вам.
- Да, - прошептала Иден, ей было больно говорить, она отвернулась, чтобы доктор не увидел, как у нее вдруг по-детски задрожала нижняя губа. Наверное, Хью уже вне опасности, раз доктор успокоился и неожиданно разговорился. Но через полчаса доктор Блейкни уже не испытывал желания да и не мог позволить себе жизнерадостно болтать. Он вообще замолчал, потому что у Хью опять начался жар. В действиях доктора, во внезапно наступившей тишине ощущалась такая полная обреченность, что Иден побоялась спрашивать его.
- Он не умрет, - твердила она Рам Дассу, - доктор говорит, он сильный, гораздо сильнее, чем другие, нужно только время.
- Как скажешь, дочка, - удрученно отозвался Рам Дасс, но было видно, что он ей не верит. Вне себя от горя, он покинул комнату.
Иден в отчаянии отвернулась к стене, прижала кулачки к губам и беззвучно заплакала.
- Вам лучше уйти, ваше сиятельство. - Доктор ласково коснулся ее руки. Она обернулась и посмотрела в его сострадательные глаза. - Уверен, вы не сомкнули глаз за ночь. Не хочу показаться неуважительным, но вам, похоже, необходим отдых.
Иден откинула со лба волосы, взяла предложенный доктором платок и вытерла с лица слезы. На самом деле она по-настоящему не спала уже две ночи, но не собиралась признаваться в этом доктору. Она не уйдет, пока Хью не станет лучше. Доктор, наверное, почувствовал ее настроение, во всяком случае, указал на ближайшее кресло и предложил ей посидеть немного.
- Если он вдруг позовет вас, вы будете рядом, - заметил он. В этих словах была правда. Иден настолько устала, что не стала возражать и послушно уселась.
Иден заснула мгновенно, глаза у нее закрылись еще до того, как доктор развернул одеяло и укрыл ее. Она не шевелилась, ей не мешали дневной свет и яркие лучи солнца, поднимающегося все выше и выше на зимнем небосводе. Не заметила она и заката, когда небо стало сначала неистово розовым и золотистым и наконец глубоким темно-синим, цвета наступающей ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136