– А что удалось узнать об этом Олифанте? – допивая кофе, спросил Нижегородский.
– Только то, что он объездил полмира на парусниках, а последнее время плавал на чайных клиперах британо-индийских компаний, пока окончательно не пришел век пара и гребных колес. Он был замкнут, терпеть не мог, когда кто-нибудь, включая хозяев, совался в его апартаменты, но платил за жилье исправно. Вот и все.
– Понятно.
– В Амстердаме сначала зайди к Ашерам – чем черт не шутит, может, они возьмутся за наш заказ. Хотя… после «Эксцельсиора» и «Куллинана», принесших им славу лучших гранильщиков, я бы обратился к кому попроще. Вот, например, к Якобу ван Кейсеру. Он молод, но лет через пятнадцать будет знаменит. К тому же он несколько лет провел в Германии, так что должен сносно говорить по-немецки. В общем, смотри по обстоятельствам.

Ранним утром шестого марта Нижегородский вышел из поезда на станции Хартворд. Свой чемодан он оставил на вокзале в камере хранения, прихватив с собой небольшой саквояжик с заранее купленными инструментами.
Никаких проблем с пересечением границы у него не возникло. Британскому таможеннику в Лондоне он объяснил свой приезд на Альбион служебной необходимостью, представившись агентом частной страховой компании. Таможенник выдал ему какую-то бумажку, объяснил, как проехать на Паддингтонский вокзал, и занялся следующим пассажиром.
И вот он почти у цели своего путешествия. Моросил мелкий дождь, и холодный ветер шумел в ветвях голых деревьев. Вадим стал вспоминать карту города, которую Каратаеву удалось разыскать в своем архиве. Правда, это была не карта маленького Хартворда начала двадцатого века, а план одного из северных районов гигантского мегаполиса, в который превратится Лондон спустя два столетия. Тем не менее на плане была обозначена Кроупли-стрит, и хваленый английский консерватизм позволял надеяться, что это та самая Кроупли-стрит, в одном из домов которой его ждет «Призрак».
Так и вышло. Двухэтажный дом из почерневшего от времени кирпича стоял зажатый своими соседями, отличаясь от них пустыми проемами окон. В небольшом дворике, отгороженном от проезжей части улицы низким палисадом, были сложены оконные рамы, рядом стояли извлеченные из них стекла. Здание имело два подъезда с каменными крылечками. Двери уже были сняты, зияющие проемы обрамляли пилястры из серого камня, увенчанные наверху такими же треугольными портиками.
Вадим услыхал голоса. Несмотря на ранний час, внутри кто-то был. Нижегородский нарочито громко толкнул калитку и вошел во двор. В окне нижнего этажа тут же появилось недовольное лицо чрезвычайно толстой пожилой женщины. «Лора Пэррис», – узнал он хозяйку.
– Простите, мэм, я приехал разыскивать мистер Олифант, – на ломаном английском обратился к ней Нижегородский. – Он жить когда-то в этот дом.
– Какой еще Олифант? – раздосадованно проворчала тетка. – Нет тут вообще никого. Вы не видите, что дом сносят?
Она вышла во двор и в упор уставилась на иностранца. Следом за ней в дверях появился низенький старичок с тетрадью в руках.
«Чертова баба, – подумал Вадим, – эта так просто не впустит». Он достал из кармана записную книжку и сделал вид, что читает.
– Вы есть Лора Пэррис?
– Да, – удивилась хозяйка. – А вы кто такой?
– Крамер. Йозеф Крамер из Ганновера, частный детектив.
В руках «детектива» блеснула золотая монета. Еще в порту, покупая фунты и шиллинги, Нижегородский специально выменял пару гиней, бывших в эту пору в Англии уже достаточно редкими и оттого особенно желанными. Он подошел ближе. Увидав чеканный профиль королевы Анны, женщина захлопала глазами и стушевалась.
– Можно, конечно, посмотреть в домовой книге, – пробормотала она, не отрывая взгляда от желтого кружочка. – А что, этого самого Олифанта кто-то еще ищет? Он пропал лет двадцать назад, и мы с мужем давно выбросили его вещи. Да у него и не было ничего ценного – так, всякий хлам да пустые бутылки.
Вадим протянул ей монету и попросил разрешения осмотреть комнаты, где жил старый моряк.
– Это важно, – загадочно произнес он. – Это может пролить свет на одно важное дело.
С этими словами он извлек из своего саквояжа большую лупу на длинной ручке.
– Роджер, покажите господину немцу комнаты наверху, – бросила миссис Пэррис в сторону старикашки с тетрадью. – Будьте осторожны, – участливо повернулась она к детективу и пошла за ним следом, – лестница совсем прогнила. Вам повезло, вы едва не опоздали. Завтра дом начнут ломать. Здесь будут строить новую гостиницу для приезжих…
– Гостиницу? – переспросил Нижегородский. – Я бы хотел пить чай и кушать. Я только с парохода. Где я могу кушать?
– У меня, – обрадовалась женщина. – Не нужно никуда ходить. Я живу в том доме напротив и сейчас приготовлю вам завтрак.
Переваливаясь, словно утка, женщина поковыляла к калитке. По скрипучей лестнице Нижегородский вместе со стариканом поднялся на второй этаж. Он быстро сориентировался и нашел ту самую комнату, фотографиями которой вскоре запестрели бы английские газеты, если бы он не опередил рабочих. Он увидел камин, дубовые панели, темно-зеленые обои со следами от висевших здесь много лет всевозможных рамок с картинками, бронзовых подсвечников и витиеватых чугунных полочек. Скрипя половицами, следом за ним в комнату вошел Роджер.
«Как бы еще и от него отвязаться?» – подумал Вадим. Он достал из кармана шиллинг и спросил:
– Здесь есть поблизости почта? Я должен срочно писать письмо, но у меня нет… как это сказать…
– Чернил? – любезно осведомился старичок. – Конверта?
– Да-да, конверта!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172