– Не далее как вчера я заметил, что за мной ходит один тип.
Каратаев от неожиданности сел.
– Слежка? Ты уверен?
– Не знаю…
– Ну все. Попали.
Нижегородский некоторое время о чем-то размышлял и наконец принял решение.
– Давай, Савва, врубай свой очешник: я должен знать про этого барона все до мельчайших подробностей.


* * *

– Это вы?
– Я, господин барон.
Нижегородский подкараулил фон Летцендорфа неподалеку от Унтер дер Линден, когда тот медленно выходил из парадной трехэтажного особняка, фасад которого украшали пилястры ионического ордера.
– В чем дело, Пикарт? Вообще-то я спешу.
– Я это заметил. Вы даже запыхались. А что, парламент работает и по воскресеньям? Как там социалисты? Не слишком докучают вашему кайзеру? Скажите, а он действительно намеревается к двадцатому году построить шестьдесят линкоров или это утка?
– Что вы несете, ей-богу! Мне и вправду некогда. – Фон Летцендорф кивнул стоявшему у большого открытого автомобиля водителю и тем не менее медленно двинулся пешком в сторону проспекта.
– Совершенно нет времени поболтать с человеком, которому задолжали десять миллионов? Не делайте вид, барон, что для вас это пустяшная сумма.
– Вас это не касается. Мы, кажется, условились о предельном сроке?
– А если я предложу вам другие, более мягкие условия? При всей вашей состоятельности…
– Что вы можете знать о моей состоятельности или несостоятельности? – отставной генерал чуть ли не с ненавистью посмотрел в глаза собеседника.
– Но я же знал о «Титанике» такое, о чем другие и не подозревали. – Они снова медленно двинулись вперед. – Знаю кое-что и о вас. Например, о вашем доме в Ницце. Вы купили его совсем недавно у одного графа. Сейчас там делают ремонт и меняют мебель. А ваша яхта? Настоящий небольшой крейсер! Три тысячи тонн валовой вместимости, двадцать два узла, возможность установки четырех шестидюймовок. Не зря она внесена в реестр Кайзермарине. Но, увы, ни она, ни новый дом не дадут десяти миллионов. Кстати, это не ваш человек ходит за мной по пятам уже третий день?
– Какой еще человек? Вы хотите сказать, что за вами следят?
Нижегородский пожал плечами, остановился и показал куда-то назад.
– Он стоит сейчас там, за углом. Так не ваш?
– Разумеется, не мой. Не мой хотя бы потому, что я ваш должник.
– Какое благородство!
– Послушайте, Пикарт, – окончательно потерял терпение аристократ, – кто вы, собственно говоря, такой? Фамилия у вас вроде английская…
– Пикарт? Вовсе нет, так в Средние века в Чехии называли «чешских братьев», а позже протестантов. Отсюда и фамилия. Между прочим, у меня есть приятель – Войтех Лутрин, – так его фамилия произошла от слова «лютеранин». А другой мой приятель – Лукас Содомка…
– Да плевать я хотел на этимологию ваших фамилий! То, что вы не чех, я понял еще за карточным столом.
– Да? – Нижегородский изобразил на лице замешательство. – Хорошо, что я тогда предложил выписать векселя на предъявителя. Так как насчет более удобных для вас условий выплаты? Речь может идти даже о полном замораживании долга. Вон там есть чистая сухая лавочка. Присядем?
– О замораживании долга? – Барон остановился. С его лица мигом исчезли и ненависть и презрение, уступив место живейшей заинтересованности. – Как это понимать?
– Очень просто. Я обязуюсь не брать с вас ни пфеннига до конца моей счастливой жизни.
– Ничего не понимаю.
– Сейчас поймете, – Нижегородский взял барона под руку и повел по направлению к лавочке. – Пока я жив и пока я на свободе, ваш вексель будет лежать в одном из банков без всякого движения. Но стоит случиться несчастью, и банк немедленно начнет процедуру истребования денег в пользу моего правопреемника. В полном объеме. Как видите, все просто.
Барон некоторое время молчал, обдумывая услышанное.
– То есть вы хотите сказать…
– Именно. Я хочу предложить вам сделку: вы заботитесь о моей персоне, как о самом близком вам человеке, а я взамен не требую денег. Своего рода брачный контракт.
– Решили сделать меня вашим пожизненным слугой? – В голосе отставного генерала снова послышались нотки презрения.
– Я же не предлагаю вам лично ходить за мной по пятам, – стал увещевать его Нижегородский. – С вашими связями и влиянием, господин барон, вам останется сделать только соответствующие распоряжения. Речь идет о покровительстве, не более.
– А если вы угодите под лошадь или в пьяном виде свалитесь с моста и утонете, что тогда?
– Увы, стало быть, нам обоим не повезло. Но согласитесь, иначе нельзя. Зато мы можем ограничить наш договор во времени. Скажем… восемнадцатью годами, по истечении которых вексель аннулируется.
– Ха! Восемнадцатью годами. Мне семьдесят два. Вы уверены, что я дотяну до девяноста?
– Дотянете. – Из биографии барона Нижегородский знал, что тот должен умереть в тридцатом году от острой почечной недостаточности. – Должны дотянуть, если будете беречь свои почки. Говорю вам это как специалист.
– Что ж, – не обратил внимания на его последние слова отставной генерал, – не стану отрицать: ваше предложение интересно… Но не знаю… Надо подумать. – Фон Летцендорф пребывал в некоторой растерянности. – А вдруг вы шпион или какой-нибудь беглый каторжник. Документы у вас в порядке?
– Как вам сказать… – Вадим приложил руку к груди. – Но я дам вам честное благородное слово, что ни я, ни мой друг не состоим на службе ни у одного государства, а также не совершали уголовных преступлений.
– Честное благородное, – усмехнулся барон. – Позвольте, какой еще друг?
Нижегородский сделал виноватое лицо.
– Нас двое. Я постеснялся сказать сразу, но ваша забота должна распространяться и на моего компаньона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172