Кстати, Стефану сейчас тридцать два, так что он почти наш одногодок.
– Цвейг? Это который написал «Шахматную новеллу»?
– Напишет, Вадим. Только еще напишет через четверть века, – поправил Савва. – А вернее, должен был бы написать и через несколько лет после этого вместе с молодой женой покончить с собой от безысходности и отчаяния. В сорок втором, в горном городке Петрополисе в Бразилии они примут смертельную дозу снотворного. Как раз на днях я навел справки.
– Но теперь этого не случится! – воскликнул Нижегородский. – Еще один наш должник.
– Согласен, что не случится, вот только насчет должника – это как сказать. Помнишь, я говорил тебе как-то о Жане Жоресе? – спросил Каратаев. – Это французский политик и основатель «Юманите». Его должны были убить полтора месяца назад, в аккурат тридцать первого июля.
– За что?
– Он выступал против войны, а националистам это жутко не нравится. Так вот, поскольку ситуация хоть и не так кардинально, но все же изменилась, можно было надеяться, что это чисто политическое убийство не состоится.
– Ну?
– Оно и не состоялось. Жорес умер за три дня до того; как Виллен – его легитимный убийца – зарядил свой револьвер. Сердечный приступ. Так-то.
Они прошли в молчании несколько шагов.
– Ты пойми, Вадим, – продолжал разъяснять свою мысль Каратаев, – ведь ситуация изменилась не только глобально, но и в миллионах мелочей. Войны и нацистов, положим, не будет, но завтра тот же Цвейг может поскользнуться на банановой кожуре и угодить под венский трамвай. Происходит незримая мутация мелочей, новыми жертвами которой еще станут тысячи человек.
– Ага, – задумчиво произнес Нижегородский, – а кожуру обронит местная дура Аннушка, а вагоновожатой будет австрийская комсомолка.

Третьего сентября номера «Остары» с «Последним смотром императоров» начали поступать в продажу.
За неделю до этого Каратаев с Нижегородским привезли из типографии Рейнфельда на свою венскую квартиру сто экземпляров «Смотра» в шикарном подарочном исполнении. На белой коже переплета было оттиснуто изображение могильного холма, сложенного из человеческих черепов. Каратаев позаимствовал его с известной картины Верещагина, переработав под монохромную гравюру. Холм был увенчан крестом с надписью на табличке «14 000 000».
Все опасения компаньонов по поводу утечки информации и, как следствие, преждевременного интереса к книге властей оказались напрасными. Никто из работников типографии не обратил на нее внимания. Венские издатели были завалены заказами по ариософской, мистической и расовой тематикам, так что черепа, звезды Бафомета и таинственные гностические тексты давно уже не возбуждали любопытства. А поскольку ни набор текста, ни его правка не требовались, то книгу, вероятно, никто из них и не читал.
– Бросайте все и лечите легкие, – посоветовал Вадим Бернадоту, возвращая его вексель. – Еще пара воспалений, и вам не миновать эмфиземы. Это я вам как специалист говорю.
Два следующих дня они ездили по почтовым отделениям и отправляли посылки. Каждая книга была упакована в красивую коробку в черном бархате с застежкой, а в те, что предназначались для Вены или Берлина, они вкладывали открытку с коротким высказыванием Отто фон Бисмарка: «Начать превентивную войну против России только потому, что война эта неизбежна в будущем, аналогично самоубийству из страха перед смертью».
Первые несколько дней необычно толстые журналы со знакомой многим кометой на обложке лежали в витринах киосков и раскупались не более обычного. Потом в «Нойе фрайе прессе» появилась большая статья известного венского писателя и журналиста Стефана Цвейга. Он, австрийский еврей, обращал внимание читателей на последний номер самого расистского журнала Европы, опубликовавшего «страшные откровения неизвестного пророка». Зная пацифизм Цвейга, Каратаев загодя передал ему экземпляр рукописи с условием, что тот выступит с рекламной статьей в пользу «Последнего смотра». Одновременно эта статья стараниями друзей писателя (и, прежде всего, Ромена Роллана) была напечатана в Англии и во Франции. А на другой день еще до полудня все номера «Остары» были сметены с прилавков и витрин.
Примерно в это же время по расчетам компаньонов подарочные экземпляры «Последнего смотра» должны были достичь своих адресатов. Они не могли видеть, какую реакцию вызвали их подарки. А жаль.
Они не видели, например, как впал в столбняк начальник германского Генерального штаба Юлиус Мольтке, читая номера немецких корпусов и дивизий Второй армии, устремившихся к прикрывавшим мосты через Маас бельгийским крепостям Льеж и Намюр.
Связавшись с рейхсканцлером, Мольтке понял, что стал не единственным в Германии обладателем таинственной «белой книги». Проведя за ее чтением бессонную ночь, он узнал наутро от своих контрразведчиков ошеломившую его новость: точно такую же книжку в белой коже зафиксировали на Кэ д'Орсэ Министерство иностранных дел Франции.

в Париже. К вечеру аналогичные сообщения пришли из Вены и Лондона.
– Вы выяснили, кто отправитель?! – кричал Мольтке на полковника, отвечавшего за секретность документооборота Генштаба. – Что мне докладывать императору?
– Книги отправлены из Вены…
– Кто автор?
– Мы выясняем. Отпечатаны там же в типографии Раймона Рейнфельда тиражом в сто экземпляров.
– Сто экземпляров! – схватился за голову Мольтке, как будто и трех не было достаточно для того, чтобы тайна перестала быть таковой. – Что вы там прячете за спиной? Покажите.
Полковник протянул толстый журнал, на обложке которого была нарисована хвостатая комета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172