Так как в теории знания еще до исследования вопроса о том, что такое
знание по существу, мы, естественно, склонны противополагать друг другу я и
не-я, почти отождествляя к тому же эти понятия с понятиями познающего
субъекта и познаваемого объекта, то, придя к мысли, что ощущения не суть
свойства объекта, мы начинаем считать их состояниями познающего субъекта,
начинаем принимать их за субъективные состояния, хотя бы и вызванные
воздействиями извне. Иными словами, согласно этому учению ощущения ставятся
в один ряд с такими субъективными состояниями, как удовольствие или
неудовольствие, как чувствование активности или сосредоточение внимания и
т.п.
Учение о субъективности ощущений пользуется чрезвычайно широким
распространением в наше время. Почти всякий учебник психологии, почти всякое
руководство по физиологии и даже такие науки, как физика, с разных сторон
укореняют в обществе это учение докантовской философии. Оно пользуется таким
почти всеобщим признанием потому, что, исследуя ощущения, мы всегда
воображаем, будто пред нами стоит следующая альтернатива; ощущение есть или
свойство познаваемой вещи или мое состояние сознания. Мы упускаем из виду,
что существует еще одно возможное решение вопроса и что его нужно было бы
также принять в расчет и подвергнуть критике. Именно можно предположить, что
ощущение не есть свойство познаваемой вещи, но в то время оно не есть и мое
субъективное состояние, а представляет собою состояние какой-либо вещи,
служащей в акте восприятия посредником между мною и познаваемым объектом.
Напр., цвета, звуки, вкусы, запахи могли бы быть состояниями каких-либо
низших центров нервной системы, - состояниями, которые развиваются в этих
центрах под влиянием воздействия извне и воспринимаются мною
непосредственно, т.е. существуют в моем знании так, как они существуют в
этих низших центрах. Так как учение о субъективности ощущений высказывается
без сопоставлений с этим третьим возможным решением вопроса и находится в
числе положений, неясно формулированных, еще неясно мыслимых, стоящих на
границе между безотчетно подразумеваемым и критически исследуемым, то оно
относится к числу предпосылок докантовского эмпиризма. Мало того,
присматриваясь к этому учению, можно заметить, что в основе его лежат две
предпосылки, взаимно подкрепляющие друг друга. Обратив внимание как раз на
ощущения, которые в самом деле не исходят из познаваемой вещи, а суть ее
действия, мы укрепляемся в мысли, что я и не-я, познающий субъект и
познаваемый объект, обособлены друг от друга так, что соприкосновение,
необходимое для акта знания, совершается путем воздействия внешних вещей на
я, а не путем непосредственного вхождения их свойств в сферу познающего я.
Укрепляясь же в мысли, что я и не-я обособлены, мы тем более укрепляемся в
мысли, что оттуда, из этого "внешнего" мира, ничего прямо не воспринимается,
а потому нам и в голову не приходит мысль, что ощущения могли бы не
принадлежать познаваемой вещи и все-таки быть в то же время
транссубъективными; таким образом, мы окончательно останавливаемся на
учении, что ощущения суть именно "мои" субъективные состояния, "мои" отклики
на воздействия из внешнего мира.
Эти предпосылки можно выразить вкратце в следующих положениях:
1) я и не-я обособлены друг от друга;
2) опыт есть результат действия не-я на я;
3) ощущения суть "мои" субъективные состояния сознания.
Эти предпосылки входят в состав не только современных ходячих взглядов на
процессы знания, но и лежат в основе докантовской философии. Локк с того
именно и начинает свой "Опыт о человеческом разумении", что ставит вопрос о
происхождении идей в нашем я. Критикуя учение о прирожденных идеях, он
приходит к мысли, что ничего прирожденного в нашей душе нет, что душевная
жизнь начинается под влиянием опыта, под которым он разумеет именно
воздействие внешнего мира на я.
Еще не решив вопроса о знании, Локк уже пускается в различные подробности
относительно этого воздействия не-я на я и говорит, напр., что "всякое
ощущение в нас производится только различными степенями и формами движения
наших жизненных духов (animal spirits), различно волнуемых внешними
объектами", так что даже и отсутствие или исчезновение каких-нибудь свойств
в предмете может быть источником новой положительной идеи, потому что
"ослабление прежнего движения должно так же необходимо вызывать в нас новое
ощущение, как и его изменение или нарастание, и таким образом порождать
новую идею, которая зависит только от различного движения жизненных духов в
этом органе"5.
Несмотря на эти скептические соображения, Локк еще не вполне
последователен в своем учении об ощущении: он еще думает, что по крайней
мере такие качества тел, как протяженность, фигура, число и движение, как бы
входят в наше сознание непосредственно из внешнего мира, благодаря тому, что
"недоступные восприятию тела исходят от вещей к глазам и через глаза
посылают в мозг движение, производящее в мозгу наши идеи о телах"6.
Однако в общем Локк уже идет тем путем, который неизбежно приводит в
конце концов к скептицизму Юма. Установив, что весь фактический материал
знания состоит из непосредетвенного сознания деятельностей нашей души и из
ощущений, которые тоже относятся к числу состояний нашей души, он или один
из его преемников неизбежно должен был признать вместе с этим, что никакого
фактического материала, дающего знание о внешнем мире, у нас нет и что
никакого способа выйти за пределы своего я, за границы своих субъективных
состояний у нас быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134