она исходит
из самодостоверных принципов; не следуя какому-нибудь предписанному, напр.,
явлениями, направлению; ее направление заключается, в ней самой, и чем
вернее она ему следует, тем надежнее попадают явления сами собою на то
место, где они только и могут быть рассмотрены как необходимые, и это место
в системе есть единственное объяснение явлений"162.
Однако эмпиристическое течение, кроющееся в философии Шеллинга, не
выступает в достаточной степени наружу; это объясняется тем, что Шеллинг
мало интересуется процессами знания, поскольку они совершаются в
индивидуальном человеческом я. Его гносеология есть гносеология самого
Абсолютного. Поэтому она, если встать на точку зрения человеческой
индивидуальности, есть не столько гносеология, сколько онтология. Мы не
отрицаем необходимости такой науки, но полагаем, что в основе всех
философских дисциплин должна лежать гносеология, задающаяся более скромными
задачами, именно исследующая процессы человеческого знания и потому почти не
предрешающая вопросов онтологии. В этом смысле по сравнению с онтологическою
гносеологиею Шеллинга наша теория знания может быть названа
пропедевтическою. Если бы Шеллинг обособил эти две науки и занялся второю из
них, мы не сомневаемся, что сходство его учений с универсалистическим
эмпиризмом обнаружилось бы еще отчетливее. То же самое замечание относится,
конечно, и к следующему великому представителю мистического рационализма -
Гегелю.
У Гегеля склонность односторонне пользоваться умозрением как всеобщим
методом выражена еще яснее, чем у Шеллинга. Поэтому из его философии еще
яснее видно, что истинная спекуляция должна быть действительно умозрением,
т.е. непосредственным проникновением в сущность вещей, испытыванием самой
внутренности их. В этом смысле диалектика Гегеля есть по существу чисто
эмпиристический метод мышления; она только по внешности кажется
противоречащею требованиям эмпиризма. Взгляды Гегеля на сущность
познавательного процесса вполне подтверждают нашу мысль. По его мнению,
знание не есть орудие, обрабатывающее и таким образом изменяющее природу
абсолютного; оно не есть также среда, вроде призмы, сквозь которую проходит
абсолютное, преломляясь и, следовательно, также изменяясь. В этих
представлениях о знании кроется ложная предпосылка, "будто абсолютное стоит
на одной стороне, а знание существует само по себе на другой стороне"163. На
самом деле абсолютное дано в процессе знания, хотя из этого, конечно, не
следует, будто истина получается сразу: она достигается постепенно, путем
углубления в сферу абсолютного. Процесс этого углубления таков. Объект
является нам прежде всего так, как он существует для нас, но этим явлением
его мы не удовлетворяемся; мы отличаем его явление от его внутренней
сущности, от его в-себе-бытия и в этом в-себе-бытии находим масштаб,
показывающий, что в нашем знании как явлении было ложным. В самом деле,
сравнивая свое знание о предмете с сущностью самого предмета, мы находим
между ними противоречия, которые заставляют нас перейти от первоначального
представления о предмете к новому. На первый взгляд кажется невозможным,
чтобы так происходило углубление знания: ведь этот процесс предполагает, что
сравнению подлежат два предмета, из которых один дан, а другой не дан и, по
самому своему понятию, как в-себе-бытие, никоим образом не может быть дан в
сознании; следовательно, в лучшем случае мы можем разве только сравнивать
друг с другом два своих представления о предмете, из которых одно нам
кажется масштабом истины, хотя оно и создано нами самими. Это возражение
имеет силу, однако, только для тех, кто держится ложной предпосылки, будто
знание и познаваемый объект обособлены друг от друга. Гегель решительно
отвергает эту предпосылку. "Существенно важно во всем исследовании постоянно
иметь в виду, что оба эти момента, понятие и предмет, бытие для другого и
в-себе-бытие, входят в само исследуемое нами знание, а потому нам нет нужды
приносить с собой масштабы и прилагать при исследовании наши выдумки и
мысли; именно тогда, когда мы оставляем их в стороне, мы достигаем того, что
рассматриваем вещь, как она существует в себе и для себя"164.
Полная истина не достигается путем один раз произведенного акта
сравнивания; присматриваясь к тому в-себе-бытию, которое в первом акте
сравнивания служило масштабом истины, сознание находит, что "то, что было
для него тогда в-себе-бытием, на самом деле не есть в-себе-бытие или,
вернее, оно было в-себе-бытием, но только для сознания"165. Отсюда возникает
необходимость сравнивать это явление в-себе-бытия с еще более глубоким, еще
более истинным понятием в-себе-бытия, и этот процесс сравнивания должен
повторяться до тех пор, пока предмет не окажется равным понятию.
В своей "Логике" Гегель борется против некоторых учений о
непосредственности знания, однако он при этом вовсе не отрицает
непосредственной данности предметов знания. Он указывает только на то, что
знание есть сложный процесс и элементы его соотнесены друг с другом, т.е. в
этом смысле опосредствованы друг другом. Напр., Бог в истинном знании
представляется как дух, но "Бога можно называть духом только постольку,
поскольку он познается как опосредствующий себя с собою в себе самом. Только
так он есть конкретное, живое существо и дух;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134