Знаешь, Вано, в «КОСА» теперь произойдет, пожалуй, второе убийство! И убийцей на сей раз, точно, буду я!
Но Вано и бровью не повел, терпеливо ожидая, когда мой гневный поток слов иссякнет.
– Вместо того чтобы расцеловать товарища, он еще и грозится меня убить. Неблагодарная ты скотина, Ник!
– Пусть змея тебя расцелует!
– Ты лучше выслушай меня вместо того, чтобы сватать змей. У меня их в жизни и так было предостаточно… Я почти ничего не видел. Слышишь? Почти ничего! И теперь я пошел ва-банк, понимаешь, дурак! Я просто его поймал! Поймал на слове! Я же говорил, что подозревать нужно в первую очередь Толмачевского! Но во время нашего спектакля он из зала не отлучался. Кто еще мог проникнуть через черный ход за кулисы? Только его баба! И я заметил, как Варфоломеев испугался. И решил рискнуть. И спросить…
Мне стало неловко. Зря, не разобравшись, я набросился на Вано. Но мой друг отличался множеством достоинств, одним из которых было не обижаться.
– Но все же, Вано… Что-то ты должен был увидеть. И вообще зачем ты вернулся?
Он замялся.
– Понимаешь, Ник… Ну, в общем, я вернулся как бы по инерции. Я услышал, как тебя окликнула Василиса. Понимаешь, я впервые играл на сцене, перед многочисленной публикой… И чувствовал себя увереннее, если ты был рядом. Но когда ты задержался… Я не хотел подниматься на сцену один. И тоже решил последовать твоему примеру. Но вы целовались. И мне ничего не оставалось, как пройти мимо вас.
Откровенно говоря, меня не удовлетворило объяснение Вано: звучало неубедительно. Еще меньше мне понравилась все возраставшая уверенность, что именно он рассказал Порфирию, как Василиса окликнула меня. Поэтому мое невинное вранье становилось бессмысленным и лишь усиливало подозрения относительно девушки. Но об этом я решил пока умолчать, выжидающе глядя на Вано.
Он бросил на меня встревоженный взгляд.
– А затем, – продолжал он, – я шмыгнул влево, в гримерную, и, открывая дверь, услышал одновременно и скрип двери служебного хода. В общем-то, я даже не услышал. Это я потом сообразил, что скрипнула именно эта дверь. Вот и все. Я зашел в гримерную, пробыл там не более четырех-пяти минут и вернулся на сцену. В целом прошло не более восьми минут. За это время можно было запросто проникнуть через черный ход и подменить чашки.
– Да, но для этого преступнику нужно было точно знать, что Вася окликнет меня. Этого ведь могло и не случиться.
Вано пожал своими широченными плечами.
– Это для меня тоже остается загадкой: если не я предупредил преступника, то это сделала Василиса. Если не Василиса, то – я.
– Или это совпадение, – неуверенно предположил я, – или какой-то другой хитроумный ход преступника. Но в любом случае ты – молодец. Сегодня мы точно знаем, что за кулисами кроме нас был кто-то еще. И это не кто иной, как подружка нашего уважаемого «нового русского» – управляющего. Пожалуй, с нее и следует начать.
Вано резко поднялся с места.
– Надо поспешить. Толмачевский наверняка сейчас с ней встречается. Неплохо бы поболтать с этой девицей.
Мы почти бегом бросились к выходу. В холле не было ни души. Мы шли вдоль стены, завешенной огромными зеркалами. На всякий случай продвигались бесшумно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Дойдя до угла, мы услышали торопливый голос Толмачевского. Они стояли возле гардероба и старались говорить тихо.
– Все, все, – почти шептал он своей собеседнице, стоявшей к нам спиной. Разглядеть ее лицо было фактически невозможно. – Все, все, сколько раз я тебе говорил. Уходи! Не появляйся здесь, дура! Чтобы я это видел в последний раз! Все!
Толмачевский резко сорвался с места и бросился за угол – мы едва успели отпрянуть. Он никак не ожидал увидеть нас и вздрогнул, резко притормозив. Его глазки взволнованно забегали.
– А-а-а, – криво усмехнулся он, – уже уходите?
Мы попытались без лишних слов проскользнуть мимо него. Но нам это не удалось. Толмачевский вежливо, если это можно назвать вежливостью, схватил нас за локти, пытаясь задержать.
– Оставайтесь, господа! Сегодня вы увидите чудесный спектакль. Там будут задействованы такие знаменитости… А десерт! Десерт!
– Нам по уши хватило прошлого представления, – торопливо ответил Вано. – И вместо десерта – убийство.
– Да, безусловно, это несчастье, это непредвиденная трагедия, это роковое стечение обстоятельств…
Управляющий молол всякую чушь, пытаясь нас задержать подольше, тем самым давая возможность своей подружке смыться с наших глаз долой. Но встреча с его очаровательной спутницей жизни нам была просто необходима. Поэтому Вано, вновь прибегнув к своей силе, грубо оттолкнул Толмачевского, и мы рванули на улицу. Нам следовало во что бы то ни стало догнать таинственную незнакомку.
Мы пробрались сквозь голые заросли, вплотную обступившие здание «КОСА». Проворно пролезли через дырку в высоком заборе, охраняющем клуб и покрывающем нравы, страсти и пороки, царящие здесь. И наконец увидели девушку.
Она стояла на обочине дороги, подняв руку. На улице было довольно темно. Только вдали светил одинокий фонарь с разбитым плафоном. Девушка явно нервничала. Ей не терпелось поскорее поймать машину. Она изредка выбегала на дорогу, вглядываясь в темноту, часто с опаской оглядывалась. Но нас она не могла видеть.
Мы прислонились к забору. Мы слились с густой темнотой. И мы особенно не спешили, зная, что клуб находится в таком чудесном местечке, что машину поймать достаточно трудно.
Наконец, когда нам надоело обниматься с забором, мы медленным шагом направились к девушке, чтобы ее не спугнуть. И нам предоставилась прекрасная возможность разглядеть ее получше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120