– вновь не выдержал я, в очередной рад доказывая, что язык мой – враг мой, и придумал это крылатое выражение далеко не дурак.
Оксана побледнела, плотно сжала губы, но снова сдержалась. Будучи сумасшедшей, она оставалась довольно терпеливой женщиной: я бы на ее месте давно меня пристрелил.
– Меня тошнит от твоих жалких шуточек, Ник, но я постараюсь на них не реагировать. В любом случае, ты за все заплатишь.
Я мысленно поблагодарил ее за обнадеживающие слова. Значит, она все-таки не собиралась мне, несчастному, даровать жизнь.
– Это была чаша, Ник. Сомневаюсь, что ты что-либо понимаешь в красоте. Но, думаю, даже ты со своим примитивным видением мира был бы околдован ею. Она сделана из чистого изумруда, густого зеленого цвета, и унизана бриллиантами. Глядя на нее, постигаешь истинное совершенство мира. Ярко-зеленая сочная трава, в которой запутались звезды…
– Да ты поэт, Оксана…
– Смейся, Ник! Ты всегда смеялся над прекрасным. Ты – поклонник убогой жизни. Поэтому тебе была неприятна квартира Толмачевского. Толмачевский тоже любил красоту. Но… Но, правда, дешевую красоту…
– Так вы не сошлись во взглядах на прекрасное? Да? Поэтому ты столкнула его машину с обрыва?
Я совсем уж осмелел, убедившись, что Оксана готова меня некоторое время терпеть, лишь бы я достал ей эту дурацкую чашу в алмазах. Она проглотила и эти мои слова, глядя на меня с нескрываемым презрением.
– Дело, Ник, даже не в изумруде с бриллиантами. Дело в легенде. Тот старый немец рассказал твоему дяде, что эта чаша передавалась в его семье из поколения в поколение. Истинной ее обладательницей была его двоюродная прабабка, красивейшая из красивейших, умнейшая из умнейших, богатейшая из богатейших! Из этой чаши пили вино ее многочисленные любовники.
– Хорошая была женщина. Лучшую посуду – своим любовникам!
Глаза Оксаны вновь блеснули нездоровым огнем, и на ее щеках вспыхнул нездоровый румянец.
– Из этой чаши, Ник… Они пили вино… – Оксана перевела дух. – Вино, в которое эта женщина регулярно добавляла капельки наркотических веществ, благодаря которым человек переставал любить жизнь и желал побыстрее отправиться в мир иной. И любовники ee уходили, оставляя все свои неисчислимые богатства этой женщине, которую обожали. Они появлялись в ее жизни один за другим, по очереди. И по очереди уходили… Изо дня в день она целовала их, ласкала. А потом они пили это вино, и каждый глоток этого напитка становился шагом, приближающим к добровольной смерти. И через определенное время они накладывали на себя руки якобы из-за несчастной любви. И в порыве благородства перед смертью завещали ей все свое состояние. Женщине, безжалостно разбивающей их сердца! Это красиво, правда, Ник? Это был красивый спектакль…
– Ее потом, случайно, не сожгли на костре?
– В том-то и дело, что нет! – Она не уловила моего сарказма, – Это по сей день остается не раскрытым преступлением века! Эту женщину никто не заподозрил! Настолько все было умно придумано! Настолько изящно! Да, она слыла роковой женщиной, имеющей множество воздыхателей. Но не более! Ее можно было осудить с нравственной точки зрения. И все! Ник, она всегда выходила сухой из воды, и за это ей можно поставить памятник! Только умирая, уже будучи глубокой старухой, она призналась во всех своих злодеяниях. Но ее не покарало даже небо! И ее потомки были богаты и счастливы благодаря ей! Ее не покарало даже небо, Ник!
– Ну, насчет неба, это спорный вопрос. Люди, может, и не покарали. А в остальном… – Я пожал плечами. – Нам не дано это узнать при жизни.
– Ах, Ник, оставь! Никогда не поверю, что ты превратился в религиозного фанатика. Эта женщина прожила долгую и счастливую жизнь! И этого вполне достаточно. Вот и я решила прожить долгую и счастливую жизнь. И после этой легенды в моей голове зародилась эта идея.
– Но какую роль в этой драме сыграл мой дядя?
– Если для тебя это так важно, то никак не злодея. Он стал просто жертвой. И все же я никак не ожидала, что он испортит все дело! Я сделала все, чтобы втереться в его доверие. Абсолютно все! Даже сыграла роль влюбленной женщины. Твой дядя тоже безумно влюбился в меня. Но… Как бы на расстоянии. Он ни разу не прикоснулся ко мне, он боготворил меня. Так любят поэты… Я, жестокая, расчетливая женщина, скрасила его одиночество, а ты, честный, порядочный, рубаха-парень, к нему даже ни разу не заехал. Так в чем же правда, Ник?
– Хотя бы в том, что я не убивал его.
– Но и не спасал, Ник. А это почти равно убийству. А я помогла ему, вывела из бездны отчаяния и только потом убила. У меня не было другого выхода, Ник. Эта чаша превратилась в мою навязчивую идею, в заветную мечту. Я должна была обладать ею. И я буду ею обладать! Я приезжала к твоему дяде все выходные. Я ухаживала за ним, скрашивая его однообразные дни. Я надеялась, что эту вещь он обязательно мне оставит. Но все вышло не так. Он завещал ее тебе, Ник. Это был настоящий удар! Я не могла изменить его решения. К каким только уловкам я не прибегала! Но все напрасно! Он был непоколебим. А однажды признался, что плохо себя чувствует, что ощущает скорый конец – следует подумать о завещании. Он был благодарен мне и завещал этот дом. Но своему племянничку, которого долгое время не видел, он завещал эту бесценную вещь!
– Зов крови, Оксана.
– Плевала я на вашу кровь! Это был вызов сумасшедшего. Я видела это завещание. Он написал его собственной рукой. И передал этому Глебову, своему соседу. И право получить эту вещь с тех пор имел только ты. И только после твоей смерти – твоя жена. И тогда… Тогда я решила, что обязательно стану ею. Но до этого… До этого еще много всего произошло, Ник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120