С его стороны это было ужасной бестактностью, но я,
зная его вспыльчивую натуру, простил его про себя. И не испытал никакого
злорадства, когда спустя некоторое время прокуратор Вителлий лишил его поста
первосвященника и назначил его преемником Ионафана.
Я убежден: Каиафа ошибался; убежден в этом, даже если я и сам до
определенной степени согласился с его решением, не протестовал против него
ни в то время, ни позже. Мириться с решениями власти точно так же было
свойством моей натуры, как и приверженность принципу свободы обучения. Да и
захоти я протестовать, протест мой, по всей вероятности, был бы
безрезультатен; ведь Анна, чьим зятем был Каиафа, тоже не протестовал, хотя
именно ему, Анне, в свое время пришла в голову эта идея и именно он
осуществлял ее. В моей жизни и деятельности изменилось лишь то, что в школе
у меня не стало детей бедняков, я же с большей строгостью, но и с большим
терпением наставлял отпрысков богатых семей. Однако некоторые из прежних
воспитанников, теперь уже взрослые, зрелые люди, сами ставшие учителями,
часто навещали меня. Среди них был юноша по имени Иисус, называвший местом
своего рождения Назарет, и другой, Иуда, сын падшей женщины... И тут,
завершая свое вступление, я наконец подхожу к вопросу первосвященника
Иосифа.
Оба молодых человека относились к числу самых одаренных моих учеников. У
Иисуса блестящий ум сочетался с необычной, порывистой эмоциональностью и
стремлением к глубокому пониманию других людей, их мнений. Ему была
свойственна удивительная восприимчивость к самым разнообразным знаниям и
какая-то особенная изощренность в искусстве аргументации. Не будь это
преувеличением, я сказал бы, что сам многому учился у него. Он любил быть на
виду, первым поднимал руку, чтобы ответить на заданный вопрос, и часто, хотя
и с должным почтением, вступал в спор со мной. Иуда был более замкнутым,
молчаливым, углубленным в себя, но вместе с тем и более упорным. Он был
фанатиком учебы; что касается Иисуса, то он не только любил учиться, но и
легко и охотно делился знаниями со сверстниками. Мне странно было
обнаружить, что между этими столь различными молодыми людьми завязалась
тесная дружба. Спустя некоторое время Иисус и Иуда перестали меня посещать;
судьба первого известна: еще в годы правления прокуратора Пилата он, по
инициативе Каиафы, был распят на кресте. Не скрою: услышав об этом, я был
потрясен и, запершись в своей комнате, искренне оплакивал его. Человек с
таким завораживающим взглядом, с такими уникальными знаниями и чистыми
помыслами не мог стремиться к дурному, в этом я и сейчас убежден. Иисус был
целеустремленным до одержимости, но одержимость его опиралась на страстную
жажду понимания; жажду, развитию которой, возможно, способствовал и я. Иуда
тоже был целеустремленным, но одержимость свою умел сдерживать: так держат в
узде горячего коня. Я слышал, они возглавили какое-то движение, и именно
Иуда, его лучший друг, совершил предательство, в результате которого Иисуса
приговорили к смерти. Слышал я и о том, что Иуда раскаялся в содеянном и
наложил на себя руки. Однако ходили и совсем другие слухи. До меня дошло,
например, что Иуда какое-то время был тайным пленником Синедриона и что
Каиафа пытался с ним о чем-то договориться. Источники этих слухов не
отличались особой надежностью, но я к ним отнесся всерьез. Дело в том, что
как раз в это время Каиафа неожиданно стал искать моей дружбы, присылал мне
приглашения на приемы и торжества; я, однако, каждый раз сообщал через гонца
о какой-нибудь важной причине, оправдывающей мое отсутствие. Если бы Иуда
действительно умер, какой смысл был Каиафе меня разыскивать? Потом
рассказывали, что Иуда сменил имя, теперь он зовется Ананией и живет в
Дамаске; некоторые даже уточняли: на Прямой улице. Еще спустя какое-то время
прошел слух, что он вернулся в Иерусалим и добился здесь высокого положения.
Одно могу утверждать наверняка: если он действительно жив и сегодня
проповедует под именем Анании, то за плечами у него большой опыт. И это в
любом случае, даже если не вспоминать о других его качествах,
свидетельствует в его пользу. Если об Иисусе я говорил: блестящий ум, яркая
личность, огромная, целеустремленная воля, то про Иуду, он же Анания, могу
сказать: он весь - упорство и скромность, фанатичное чувство
ответственности, ненасытная жажда знаний. Иисус был прирожденным
руководителем, но и Иуда, или Анания, - личность, обладающая всем
необходимым, чтобы вести за собой других. Если бы было не так, едва ли он
смог бы, вернувшись в Иерусалим, завоевать тот авторитет, который у него,
несомненно, был, и едва ли мог стать сейчас кандидатом на высокий пост.
Однако если слухи о смерти Иуды все же соответствуют истине, в этом случае
человека по имени Анания я не знаю и ни плохого, ни хорошего о нем ничего
сообщить не могу.
В эти трудные времена считаю весьма желательным, чтобы господству
первосвященнических династий был положен конец, ибо переплетение семейных
интересов с интересами государственными неизбежно порождает недовольство
народа. Вновь завоевать всеобщее доверие мог бы сейчас вышедший из низов, с
трудом пробившийся к образованию, талантливый и многоопытный муж - именно
таков Анания, если он тождествен тому Иуде, которого я учил на протяжении
нескольких лет. Его образ мыслей и умение владеть собой, может быть именно в
свете уроков движения, возглавляемого некогда Иисусом, становятся залогом
того, что он сумеет создать ту общую идейную, идеологическую основу, о
которой я говорил выше как об условии компромисса с империей и, что самое
важное, мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48