Вопрос Измаила. Что ты можешь сказать в связи с данным делом?
Анания. Я хотел действовать, опираясь на закон.
Измаил. Ты знал Павла, то есть Савла, и прежде?
Анания (долго молчит). Не помню.
Измаил. Кто несколько раз извещал римлян?
Анания. Не уверен, что их надо было о чем-либо извещать, они были везде.
Измаил. Это не ответ на вопрос. Настораживает, что тайный план был передан
римлянам в ту же ночь, когда был подготовлен.
Анания. Я все время был в Синедрионе, у меня своих забот хватало.
Измаил. Это не ответ на вопрос. Готовый план в конце концов попал к
первосвященнику, до того момента о нем не знал никто, кроме тех, кто его
готовил.
Анания. По этому вопросу ничего больше не могу сказать.
Измаил. Ты молчал на обоих процессах. Как это объяснить?
Анания. Я никогда не любил много говорить.
Измаил. Еще раз спрашиваю: знал ли ты прежде Павла, который, нося имя Савл,
был нашим человеком.
Анания. Я уже ответил: не помню.
Измаил. Почему Павел сказал: "Я не знал, братия, что он первосвященник"?
Анания. Это у него надо спросить.
Измаил. Такая возможность у тебя была на разбирательстве. Но ты промолчал.
Анания. Ничего больше сказать не могу.
Измаил. Ты признаешь, что суд был не просто безрезультатным, что наш провал
на нем, то, как ты его вел, нанес нам тяжкий вред?
Анания. Я в этом не уверен.
Измаил. Ты понимаешь, что доверие комиссии к первосвященнику подорвано
основательно?
Анания. Сейчас, задним числом, ни на степень доверия, ни на степень
недоверия повлиять уже невозможно, это можно лишь принять к сведению.
Измаил. Ты согласен с тем, чтобы Синедрион, по предложению нашей комиссии,
выступил с инициативой о твоем смещении?
Анания. Если даже не согласен, все равно ведь меня сместят, раз так решили.
Измаил. Ты сознаешь, что допустил тяжкие ошибки и небрежности? Выпустив из
рук Павла, ты дал свободу опасному бунтовщику, который покушается на нашу
власть.
Анания. Насколько мне известно, его содержат в тюрьме, в Кесарии.
Измаил: Ты по-прежнему считаешь, что действовал правильно?
Анания (после долгого размышления). Да, считаю.
Измаил. И все еще думаешь, что твои взгляды совпадают с мнением Синедриона?
Анания. В Синедрионе много членов, и взгляды у них разные. Я остаюсь верен
своим взглядам, а суть их в том, что я сторонник порядка и примирения.
Измаил. С врагом примирения быть не может, поскольку вопрос касается власти.
Анания. Враг - это тот, кто на самом деле против нас.
Измаил. Намереваешься ли ты опротестовать наше предложение о твоем смещении?
Анания. Нет, не желаю.
Измаил. Значит, ты принимаешь его к сведению безоговорочно?
Анания. Решению Синедриона я подчинюсь.
Измаил зачитывает решение комиссии:
- "Особая комиссия Синедриона изучила дело Анании по инициативе, поступившей
извне, внесенное в повестку дня как внеочередное. Выслушав Ананию, комиссия
вынесла решение: незамедлительно обратиться к царю Агриппе от имени
Синедриона с предложением лишить Ананию ранга первосвященника; решение
комиссии Ананией принято к сведению".
Иосиф из рода Симона встает.
- Заседание объявляю закрытым. Просьба о смещении Анании должна быть
направлена царю сегодня же. К ней приложить копию протокола. Поступает
предложение: в обращении к царю следует упомянуть, что Ананию предлагается
освободить от занимаемого поста при одновременном признании его больших
заслуг перед народом Иудеи; к общественности информация должна попасть в
таком виде. В заключение нужно сказать, что Анания как частное лицо может
сохранить ранг первосвященника, но лишается права участвовать в политической
жизни и ограничивается в правах. К просьбе о смещении следует приложить,
кроме копии протокола, предложение относительно кандидатуры нового
первосвященника. Комиссия единогласно предлагает на этот пост Измаила из
рода Фаби. Необходимые документы вместе с обоснованием подготовлены. Анания
до решения царя Агриппы должен содержаться под арестом. Допрос объявляю
результативным и одновременно завершенным. Протокол заверяю собственноручно.
Протокол II
Для личного архива первосвященника Каиафы. Разговор Каиафы и Иуды с глазу на
глаз.
Каиафа. Ты уже пять лет находишься в заключении, здоровье твое поправилось,
по походке незаметно, что у тебя были сломаны обе ноги. И ты уже не такой
истощенный, как был.
Иуда. Я не жалуюсь.
Каиафа. Ты, должно быть, знаешь, что я приставил к тебе лучших врачей.
Считай, что я вернул тебя из могилы. Рана на животе была такой тяжелой, что
девять людей из десяти наверняка умерли бы. Так мне говорили.
Иуда. Значит, мне повезло.
Каиафа. Задумывался ли ты над тем, почему я спас тебе жизнь?
Иуда. Наверное, у тебя были на то причины.
Каиафа. На твоем месте я бы перестал упорствовать. Мы с тобой уже не в
первый раз встречаемся.
Иуда. Я не просил спасать мне жизнь.
Каиафа. Почему ты пытался покончить с собой?
Иуда. Это мое личное дело.
Каиафа. Тебя не пытали. Я распорядился, чтобы тебя и пальцем не тронули.
Иуда. Если ты и сейчас хочешь узнать то, что хотел узнать пять лет назад, я
опять отвечу: не знаю.
Каиафа. Не верю. Твое упорство вызывает подозрения.
Иуда. Жаль.
Каиафа.Ты - единственный, кто может знать, где тайно захоронен Иисус.
Иуда. Я знаю лишь, что тело его было положено в склеп Иосифа Аримафейского.
Каиафа. Тогда почему ты бросился с галереи?
Иуда. Это мое личное дело.
Каиафа. А мне кажется, это личное дело следует называть "тайная могила
Иисуса".
Иуда. Ты волен называть это как угодно.
Каиафа.Ты вернул тридцать сребреников.
Иуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48