Тогда она написала Лимеркати:


«Не можете ли Вы хоть раз в жи
зни поступить, как умный человек?
Вообразите, что Вы никогда не были со мной знакомы.
Прошу принять уверения в некотором презрении к Вам.

Ваша покорная слуга Джина Пь
етранера».
Прочитав эту записку, Лимеркати тотчас же уехал в одно из своих поместий;
любовь его воспламенилась, он безумствовал, говорил, что пустит себе пул
ю в лоб, Ц намерение необычайное в тех странах, где верят в ад. Прибыв в дер
евню, он немедленно написал графине, предлагая ей руку и сердце и двести т
ысяч годового дохода. Она вернула письмо нераспечатанным, отправив его с
грумом графа Н***. После этого Лимеркати три года провел в своих поместьях;
каждые два месяца он приезжал в Милан, но не имел мужества остаться там и н
адоедал друзьям бесконечными разговорами о своей страстной любви к гра
фине и прежней ее благосклонности к нему. В первое время он неизменно доб
авлял, что с графом Н*** она погубит себя, что такая связь ее позорит.
На деле же графиня не питала никакой любви к графу Н*** и объявила ему это, ка
к только вполне убедилась в отчаянии Лимеркати. Граф Н***, будучи человеком
светским, просил ее не разглашать печальную истину, которую она соблаго
волила ему сообщить.
Ц Будьте милостивы, Ц добавил он, Ц принимайте меня, выказывая мне по-п
режнему все те знаки внимания, какими дарят счастливых любовников, и, мож
ет быть, я тогда займу подобающее место.
После столь героического объяснения графиня не пожелала больше пользо
ваться ни лошадьми, ни ложей графа Н***. Но за пятнадцать лет она привыкла к ж
изни самой изнеженной, а теперь ей предстояло разрешить весьма трудную,
вернее неразрешимую, задачу: жить в Милане на пенсию в полторы тысячи фра
нков. Она переселилась из дворца в две маленькие комнатки на пятом этаже,
разочла всех слуг и даже горничную, заменив ее старухой поденщицей. Така
я жертва была в сущности менее героической и менее тяжелой, чем это кажет
ся нам: в Милане над бедностью не смеются, а, следовательно, она к не страши
т, как самое худшее из всех несчастий. Несколько месяцев графиня прожила
в этой благородной бедности; ее постоянно бомбардировали письмами и Лим
еркати и даже граф Н***, тоже мечтавший теперь жениться на ней; но вот маркиз
у дель Донго, отличавшемуся гнусной скупостью, пришла мысль, что его враг
и могут злорадствовать, видя бедность его сестры. Как! Дама из рода дель До
нго вынуждена жить на пенсию, которую назначает вдовам генералов австри
йский двор, так жестоко оскорбивший его!
Он написал сестре, что в замке Грианта ее ждут апартаменты и содержание, д
остойные фамилии дель Донго. Переменчивая душа Джины с восторгом принял
а мысль о новом образе жизни; уже двадцать лет не бывала графиня в этом поч
тенном замке, величественно возвышавшемся среди вековых каштанов, поса
женных еще во времена герцогов Сфорца. «Там я найду покой, Ц говорила она
себе. Ц А разве в моем возрасте это нельзя назвать счастьем? (Графине пош
ел тридцать второй год, и она полагала, что ей пора в отставку.) На берегу чу
десного озера, где я родилась, я обрету, наконец, счастливую, мирную жизнь»
.
Не знаю, ошиблась ли она, но несомненно, что эта страстная душа, с такою лег
костью отвергнувшая два огромных состояния, внесла счастье в замок Гриа
нта. Обе ее племянницы себя не помнили от радости. «Ты мне возвратила прек
расные дни молодости, Ц говорила, целуя ее, маркиза. Ц А накануне твоего
приезда мне было сто лет!» Графиня вместе с Фабрицио вновь посетила все п
релестные уголки вокруг Грианты, излюбленные путешественниками: виллу
Мельци на другом берегу озера, как раз напротив замка, из окон которого от
крывается вид на нее, священную рощу Сфондрата, расположенную выше по го
рному склону, и острый выступ того мыса, который разделяет озеро на два ру
кава: один, обращенный к Комо, пленяющий томной красотой берегов, и второй
, что тянется к Лекко меж угрюмых скал, Ц все величавые и приветливые вид
ы, с которыми может сравниться, но отнюдь не превосходит их живописность
ю самое прославленное место в мире Ц Неаполитанский залив. Графиня с во
сторгом чувствовала, как воскресают в ней воспоминания ранней юности, и
сравнивала их с новыми своими впечатлениями.

«На берегах Комо, Ц думала о
на, Ц нет широких полей, какие видишь вокруг Женевского озера, нет тучных
нив, окруженных прочной оградой, возделанных по самым лучшим способам з
емледелия и напоминающих о деньгах и наживе. Здесь со всех сторон подыма
ются холмы неравной высоты, на них по воле случая разбросаны купы деревь
ев, и рука человека еще не испортила их, не обратила в статью дохода. Среди
этих холмов с такими дивными очертаниями, сбегающих к озеру причудливым
и склонами, передо мной, как живые, встают пленительные картины природы, н
арисованные Тассо
Тассо, Торквато (1544Ц 1595) Ц итальянский поэт, автор эпической поэмы
«Освобожденный Иерусалим».
и Ариосто. Все здесь благородно и ласково, все говорит о любви, ничт
о не напоминает об уродствах цивилизации. Селения, приютившиеся на серед
ине склона, скрыты густой листвой, а над верхушками деревьев поднимаются
красивые колокольни, радуя взгляд своей архитектурой. Если меж рощицами
каштанов и дикой вишни кое-где возделано поле шириною в пятьдесят шагов,
так отрадно видеть, что все там растет вольнее и, право же, лучше, чем в друг
их краях. А вон за теми высокими холмами, гребни которых манят уединенным
и домиками, такими милыми, что в каждом из них хотелось бы поселиться, удив
ленному взгляду открываются острые вершины Альп, покрытые вечными снег
ами, и эта строгая, суровая картина, напоминая о пережитых горестях, увели
чивает наслаждение настоящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29