На кровавые бойни, на истребление целых народов... И самое обидное — все эти деятели уверяют, будто бы они выступают во имя права и справедливости. Пойми тут: кто прав, кто не прав!
Доктор нервно провел рукой по влажному лбу и продолжал:
— Того, кто изобрел удушливый газ, я посадил бы в газовую камеру. Пусть он первым испытает все прелести своего изобретения.
— В газовую камеру, говорите? — спросил я с притворным удивлением.
— Да!—твердо ответил доктор. — Это отучило бы всех любителей наживаться на чужом страдании. Я — русский человек. И мне больно за русскую землю. Где теперь больше всего льется кровь? На русской земле. Почему же мы, русские, должны страдать больше всех? Почему? В чем наша вина?
Доктор смотрел на меня, словно я был повинен во всех страданиях человечества. В его усталых старческих глазах пылало пламя неудержимого гнева.
Я по-своему постарался успокоить собеседника:
— Вот встретились бы вы с кем-нибудь из большевиков да и задали ему все эти вопросы.
— Большевики тут ни при чем! — резко возразил доктор. — Разве большевики затеяли истребительную войну? Разве они годами душили народ голодом и холодом? А где все эти цари, вельможи, высокопоставленные сановники, которые без устали разжигали в людях воинственные инстинкты, обещая взамен счастье и благоденствие? Где они? Где их обещания? Я не питаю нежных чувств к большевикам, — продолжал доктор, — но и не осуждаю их. Не осуждаю хотя бы потому, что они борются за нашу русскую землю. За Россию! Вот вы англичанин.
— Нет, доктор. Повторяю: я араб, хотя и жил в Англии.
— Допустим, араб... Ну, так если бы все эти убийства и насилия творились на вашей земле, в Англии... Пардон, в Египте... Как бы вы поступили?
— Никак... Я покорно исполнял бы то, что предначертано создателем. Создатель любит терпеливых.
Мои лицемерные разглагольствования, видимо, надоели доктору. Он взял у меня градусник и, посмотрев на него, сказал:
— Температуры нет. Но вам придется полежать еще недельку-другую, пока не наберетесь сил.
Я знал, что не пролежу и недели. И все-таки начал жалобно упрашивать его:
— Андрей Иванович! Смилуйтесь... Как можно вылежать здесь две недели?
Доктор кинул на стол градусник.
— Если надо, можно пролежать и десять недель. Создатель любит терпеливых, — язвительно повторил он и, прихватив свой саквояж, ушел.
Чертова болезнь наконец выпустила меня из своих когтей. Силы понемногу возвратились, и я начал заниматься делами. Может быть, оттого, что нынче за окном накрапывает дождь, на душе у меня стало легче.
Подошел к окну. От прежнего Чарлза Форстера, бодрого, цветущего, жизнерадостного, ничего не осталось. Щеки ввалились, веки набрякли. В руках и ногах тоже нет прежней силы. Все же я чувствовал, что с каждым днем крепну, мускулы опять становятся упругими. Слава богу!
Даже в постели я продолжал заниматься делами. Полковника Арсланбекова отправил в Ташкент. Там он должен был встретиться с руководителями «Туркестанской военной организации», а затем вернуться назад, в Карши. Князя Дубровинского послал в Бухару. Ему поручено было выяснить, кто из русских офицеров находится сейчас там, прощупать их. Карманы ему я набил серебряными тенге. Он развлекался в Бухаре дней десять и вернулся повеселевший, в хорошем настроении. Рассказал, что познакомился с несколькими офицерами, которые ищут, на кого опереться. Теперь я поручил ему сойтись поближе с Андреем Ивановичем и выяснить, что он за человек, с кем связан. Дубровинский начал входить
в свою новую роль и уже принес кое-какие любопытные сведения о докторе.
Капитан Дейли был занят вновь назначенным беком и его приближенными. По установившейся в Бухаре традиции вслед за старым беком, если он смещен, уходило и все его окружение. В какой-то мере этот принцип был разумен. Разве может новый бек править со старыми слугами? И вообще, как быть господину без преданного слуги?
Капитан Дейли выполнил и другое важное дело: при содействии бека встретился с представителем Иргаш-бая в Керки, добился отправки гонца к баю. Я решил повидаться лично с Иргаш-баем, договориться с ним по некоторым вопросам и уж только после этого явиться к эмиру.
Дождь лил шумно. Деревья, долгие месяцы покрытые пылью, теперь ожили, посвежели. Было даже приятно глядеть на них. Чувствовалось, что душное, знойное лето покинуло этот край и уступило место доброй осени.
Надев халат и повязав на голову чалму, я собрался было выйти на улицу, когда вошел капитан Дейли. За ним следовал кругленький, как и он, но не такой загорелый мужчина. Широко улыбаясь, он обратился ко мне по-латыни:
— Свет идет с Востока!
По голосу я узнал капитана Майкла Дэвида. Я знал, что он был послан в Кашгар, но не предполагал увидеть его в Бухаре. Какая радость — неожиданно встретить в чужой стране близкого знакомого! Закрыв накрепко дверь и приказав Ричарду и Артуру не впускать никого даже во двор, мы проговорили с ним часа два. Майкл рассказал любопытные вещи. В Туркестан он, оказывается, перешел летом этого года, вместе с нашей военно-дипломатической миссией, посланной через Кашгар. В состав миссии входили опытные разведчики: майор Бейли, капитан Блеккер и наш прежний генеральный консул в Кашгаре, сэр Джордж Макартнэй. Основной целью миссии было проникнуть глубже в Туркестан, чтобы ознакомиться с положением на местах, взвесить всесторонне реальные возможности сил, борющихся против большевизма, и сконцентрировать их действия в од-
ном направлении. Официальный характер миссии имел и положительные и отрицательные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126