Мы приказали каравану, не останавливаясь, двигаться дальше, а сами поехали к шатру. Было ясно, что мы попали на скачки: посреди скакового круга стояло много лошадей, с заплетенными хвостами, с ушами, похожими на ножницы. Кто успокаивал потного коня, кто в сторонке проводил своего тихим шагом, а кто уже был готов к забегу и, в ожидании команды, стоял у шатра.
Эрнепес-бай встретил нас радушно, повел в шатер и познакомил со старейшинами. Быстро принесли чай, разостлали скатерть с угощением. Вскоре послышался громкий голос длиннобородого, широкогрудого, крепко сложенного глашатая:
— Э-эй! На середину должны выйти лошади, которые поскачут на шесть кругов, э-эй! Приз — один верблюд, э-эй! Седло от глашатая, э-эй! Приготовьтесь быстрее, э-э-эй!
Эрнепес с гордостью объяснил, что это он жертвует верблюда в награду победителю, что в дальнем забеге до сих пор еще ничей конь не мог опередить его жеребца по кличке Йылдырым (Молния).
— Поэтому бай и выставил верблюда. Знает, что сам его и получит, — сказал один из сидящих, иронически улыбаясь.
Какой-то старик, с короткой шеей, с редкой бороден-кой, уверенно проговорил:
— На этот раз Эрнепес-бай не получит своего верблюда!
Эрнепес-бай тут же ответил ему:
— Если обгонит твой конь, Ораз-бай, я дам еще одного верблюда.
— Не обещай того, чего не сможешь сделать.
— Отчего же не смогу? Давай сделаем так: если обгонит твой конь, я дам тебе двух верблюдов. Но если отстанет. .. Если отстанет, ты отдашь одного верблюда вон тому глашатаю. Согласен?
— Давай руку!—Ораз-бай согласился без колебаний.— Люди! Будьте свидетелями... Позовите глашатая. Пусть он объявит об этом всем!
Поднялся невообразимый шум. Подозвали глашатая. Эрнепес-бай объявил ему условия спора. Бедняк воздел руки к небу и призвал аллаха:
— О-о, аллах! Пришло время помочь мне. О создатель! О милостивый! Дай Йылдырыму силы Рахша!
Вокруг все засмеялись.
Якуб подлил масла в огонь и без того жарко разгоревшихся страстей:
— Тому, кто придет первым, от меня двустволка! Возбуждение достигло предела.
Я знал, что туркмены необычайно ценят лошадей. Лошадь для них не просто способ передвижения, а предмет гордости, испытание мужества и смелости. Для туркмена позор не уметь сидеть на коне. Если конь отстанет на скачках, не только хозяин лошади, а все селение, весь род считают себя оскорбленными, жаждут реванша. Поэтому сегодняшний спор не был для меня новостью. На деле это был не простой спор, а проявление скрытой вражды. Ораз-бай приехал издалека, со многими своими сородичами. Приехал, чтобы заткнуть рот Эрнепес-баю. Один — именитый вожак эрсаринцев, другой — сознающий свое достоинство торе сарыков. Посмотрим, кто из них выйдет победителем!
Хотя объявили крупный приз, однако на старт было выставлено всего три лошади. Три жеребца. Один — вороной масти, с белым лбом. Издали он был очень красив. Жеребец яростно грыз посеребренные удила, рыл копытами землю, не стоял на месте. Это был конь Эрнепес-бая — Йылдырым. Второй жеребец — большой, длинношеий, пепельной масти. В противоположность сопернику, он стоял спокойно, не рыл землю копытом, не грыз удила. Иногда только поднимал голову и вострил уши. Это был конь Ораз-бая — Мелекуш. Третий конь, гнедой, очень походил по всем статям на Йылдырыма.
Четыре круга лошади прошли не спеша, вровень. Борьба началась с пятого круга. Гнедой вдруг метнулся вперед, намного увеличив разрыв. Зрители неистовствовали, шум и крики нарастали. Я больше наблюдал за Эрнепес-баем и Ораз-баем, чем за лошадьми. По лицам обоих чувствовалось, что в их душе буря, особенно не мог сдержать себя Ораз-бай. Он весь дрожал. Не мог даже спокойно наблюдать за скачкой, иногда, приподняв веки, бросал взгляд на скачущих лошадей и тут же опять опускал голову. Эрнепес-бай был спокойнее, он, то поднимая, то ставя пиалу на ковер, не отрывал глаз от лошадей.
К концу пятого круга скачка пошла всерьез. Йылдырым быстро догнал гнедого, метнул в него пылью из-под копыт и оставил далеко позади себя. Эрнепес-бай, не удержавшись, заметил по адресу Ораз-бая:
— Бай! Смотри, где остался твой конь!
Ораз-бай тяжело поднял голову и сердито посмотрел на своего соперника, но на лошадей смотреть не стал. Эрнепес-бай все больше возбуждался:
— Вот так жеребец... Всем бы такими быть... Смотри, как стелется!
Глашатай подкидывал вверх свой тельпек и ликовал.
Но на середине последнего круга Мелекушу как будто прибавилось сил. В одно мгновение он обошел гнедого и приблизился к Йылдырыму. Эрнепес-бай побледнел. Сидящие вокруг Ораз-бая зашумели, молодой джигит в красном халате и белой папахе, привстав на колени, крикнул:
— Отец! Смотри, Мелекуш догоняет! Йылдырыма догнал. .. Смотри!
Ораз-бай не поднял головы, ответил дрогнувшим голосом:
— Потяни меня за полу халата, когда лошади приблизятся к финишу, сынок!
В этот момент Мелекуш догнал и йылдырыма, показалось, что он и его обгонит. Зрители прямо обезумели, из-за невообразимого гама невозможно было расслышать слов соседа.
Наездник, скакавший на Йылдырыме, начал стегать его плетью. Но не отставал от него и соперник. Два коня, словно в одной запряжке, шли рядом. Сын Ораз-бая потянул отца за полу:
— Отец! Пришли!
Ораз-бай вскочил на ноги, словно на него кто-то напал, и вдруг гаркнул во всю глотку:
— Бей сильнее!
В этот миг лошади, как вихрь, пронеслись мимо нас. Невозможно было понять, какая из них раньше миновала черту финиша.
Но Эрнепес-бай все равно торжествующе воскликнул:
— Йылдырым взял... Нечего и говорить!
— Что-о? — Казалось, к горлу Ораз-бая приставили нож. — Ты знаешь что, бай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126