Некоторое
время она сидела и дрожала от внезапно подступивших рыданий, а незнакомец
неумело и неловко гладил ее по плечу, бормоча бессмысленное "успокойтесь".
Продолжалось это не долго; Чуть-чуть выплеснув из себя нервное
напряжение, Альбина вытерла рукавом медицинского халата глаза, всхлипнула
напоследок, и поняла, что пришла в себя окончательно.
- Простите, - пролепетала она, поднимая раскрасневшееся лицо ему на
встречу.
Первое, что она разглядела были глаза. Небольшие, неясного цвета -
светло-карие с прозеленью, - они смотрели добродушно, как у клоуна
(Альбине невольно стало стыдно за такую несолидную ассоциацию), и в то же
время казались очень грустными. В незнакомце и в самом деле было нечто
клоунское, почти карикатурное и аляповатое; мышиного цвета волосы, средней
длинны, вроде бы редкие торчали во все стороны, самой широкой частью очень
вытянутого лица с ромбовидным овалом, оказывались скулы, совсем не
напоминавшие при этом монголоидные: зрительный эффект такого рода возникал
из-за втянутых щек; кроме того незнакомец обладал длинным носом с
горбинкой и большим ртом, почти лишенном губ. Редкие беспорядочные морщины
свидетельствовали о том, что он лет на десять как минимум старше Рудольфа,
но манера держаться, насколько Альбина могла судить о ней, скорей подошла
бы совсем зеленому пацану вроде "братишки". Еще было в нем нечто сразу
располагающее к себе, но слабо поддающееся словесному описанию; короче,
это был явно добродушный чудак.
- Что, выревелась? - подмигнул он, и улыбка в буквальном смысле этого
слова дотянулась до ушей, что, впрочем, было не так сложно при столь узкой
нижней части лица, как у него. - Ну и прекрасно.
- Это... это кошмар, - затрясла головой Альбина. - Я в отчаянии, я...
я просто ни чего не понимаю. Эти люди... вообще все это...
Она снова всхлипнула.
- Да, ситуация трудно перевариваемая, - хмыкнул незнакомец. - Но ты
жива, и это уже причина для успокоения.
- Жива... - повторила Альбина, чувствуя на языке непривычную тяжесть
этого слова. - Нет, я ничего не могу понять.
- А кто вас заставляет что-либо понимать? - просто спросил он,
присаживаясь на корточки.
Альбина пристально посмотрела на него, силясь понять, что он хочет
этим сказать, и... ей снова стало не по себе.
На худых плечах ее спасителя неловко болталась синяя пижама!

3
...И все же эту дорожную катастрофу ему не подстраивал никто.
Утверждать что этого человека убили - такая же ошибка, как и считать, что
в смерти никто не был виноват. Дежурный у входа в министерство медицины
засвидетельствовал, что Канн был не в себе, когда выбегал из
конференц-зала. что на нем лица не было, и что он не смог даже сразу
открыть дверцу своей машины. Далеко ли в таком состоянии до беды? С другой
стороны - Министерство медицины - не мафия, если подразумевать под этим
словом хорошо вооруженную преступную организацию с целым штатом наемных
убийц, чтобы это руководство смогло сработать так оперативно, появись у
него вообще такое желание: Канн ухитрился врезаться в грузовик всего через
два квартала, выскочив из переулка на красный свет...
И все же, если слух о том что профессора убрали, возник, для этого
имелись свои причины. Во всяком, случае одна была очевидна: слишком многие
были свидетелями скандала, учиненного Канном на конференции за несколько
минут до трагической гибели. Да и кричал он главным образом о том, что в
министерстве и вообще медицинских обществах собрались сплошные
преступники, которых он лично в ближайшее время выведет на чистую воду.
Правда, те кто знал Канна получше, не придавал его заявлению особого
значения: таков был этот человек. Покойный профессор был практикующим
психиатром с правом на занятия частной практикой, а постоянно общаться с
людьми психически не нормальными и уберечься самому от отдельных
аффективных реакций довольно сложно, если возможно вообще. Даже в
отдельных научных спорах, там, где кто другой ограничился бы замечанием
типа "Вы не правы", Канн мог обвинить оппонента во всех смертных грехах -
если, разумеется, считал его здоровым: со своими пациентами профессор
бывал на удивление корректен и тих.
В медицинских кругах ходил даже анекдот о неком гражданине, который
пошел провериться к психиатру после того как Канн беспричинно вежливо
осведомился, как у него идут дела.
Скорее всего, последняя история была выдумкой, но натуру покойного
профессора отражала она хорошо.
Доподлинно о событиях, предшествовавших его гибели известно одно:
другой профессор, из провинции, сделал сообщение о том, что в его городке
зафиксировано одновременно несколько случаев неизвестного науке
инфекционного заболевания, сопровождающимся резко выраженным психическим
расстройством, выражающимся в весьма агрессивных и даже опасных для
окружающих формах ("Возможно, - возглашал с кафедры курносый толстячок, -
в этот момент они воображают себя боа-констрикторами..."). При этом была
зачитана и ставшая в последствии знаменитой, копия истории болезни все
того же М.
Не успел докладчик вернуться на место, как в центр зала выскочил
Канн, и, тряся бородой и хилыми кулаками, потребовал введения в город
особого санитарного режима, вплоть до полной карантинной изоляции области.
Вслед за этим последовали и обычные для его репертуара обвинения в
поголовном дилетантстве медиков, рвачестве и так далее - на разоблачения
подобного рода неистовый профессор никогда не скупился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61