Перед ним стояло искаженное
гнутым стеклом мужское лицо: за спиной стоял еще кто-то, различимый еще
хуже.
- Кто там? - прикусила губу девушка.
"Только бы не Рудольф... - думала она, косясь на брошенную у второго
кресла синюю пижаму. - Он не поймет... Но кто это может быть? Ну и
положеньице."
- Не знаю, - высоко поднял брови "тихий", поворачиваясь к ней лицом.
- Давай, посмотри ты, только осторожно...
Альбина встала, от каждого шага сердце в ее груди понемногу екало.
Лишь бы не он... лишь бы это был не он, не кто чужой... Разве могла она
лишиться его спокойного голоса, излучающего уверенность, без его сильных
массивных плеч, за которые можно было спрятаться? Как нужен он был ей
сейчас - надежный, тяжеловесный, неизменный...
- Он! - выдохнула Альбина, отшатываясь от двери и одновременно
протягивая руку к замку.
- Стой! - вскрикнул "тихий" и тут же прикусил язык, поняв, что
протестует против ее готовности открыть дверь не только из осторожности.
"Какое собственно, право я имею на эту девушку? - спросил он себя, опуская
голову вниз, к выкрашенному под дерево линолеуму, - вот уж не думал, что
буду ревновать первую встречную к первому встречному же мужчине - не глупо
ли это? Озверел, одичал я там без женского пола - не иначе..."
- Да? - замерла Альбина.
- Это твой друг? - бросил на нее быстрый взгляд "тихий".
- Да, - не слишком уверенно отозвалась девушка. От нервного
напряжения ее руки начали понемногу подрагивать. - Так я открою?
Она доверяла "тихому", полностью и безоговорочно доверяла. И он это
понимал, отчего болезненно поморщился, чувствуя, что будет большой
подлостью этим доверием злоупотребить.
- Ладно... Но что, если он заражен? - тоже без особой твердости
произнес он.
- Эй, кто-нибудь дома? - донесся из-за двери приятный голос, который
вполне мог принадлежать актеру или диктору. - Откройте!
- Констрикторы не разговаривают, - не то "тихому", не то самой себе
сказала Альбина и дверь распахнулась.
- Ты?!
- Привет!
На какое-то мгновение все опасения оставили Альбину; два радостных
взгляда встретились, две пары рук рефлекторно потянулись друг к другу
навстречу... и остановились на полдороги.
Рудольф увидел "тихого".
Альбина заметила журналистку.
Но не только на их лицах возникло вдруг изумление: "тихий" вновь
поднял брови, а Э.Светлая негромко ахнула.
- Вы?
- Боже... - Эльвира отступила на шаг и неожиданно вцепилась Рудольфу
в плечо.
- Я же была на ваших похоронах...
Все четверо замолчали, изучая друг друга.
- Господа, - кашлянул наконец Рудольф. - Может, мы все-таки войдем?
На лестнице стоять небезопасно.
- Да, вы правы, - подтвердил "тихий", - так что вы, госпожа Светлая,
говорили о моих похоронах?
При этих словах Альбина испуганно зажала рот руками. Теперь она уже
не знала, кто сумасшедший на самом деле - "тихий", эта незнакомка, или она
сама.
Рудольф прошел в прихожую, едва ли не силой втаскивая за собой
Эльвиру, Альбина этого почти не заметила - ее внимание было поглощено ее
недавним спасителем.
- Этого не может быть, - зажмурилась и потрясла головой журналистка.
Она быстро оправилась от короткого шока, но все равно не могла поверить
своим глазам. - Но я же...
- Тише, - остановил ее жестом "тихий". - Так вы, говорите, были на
похоронах? Теперь я понимаю, насколько я был наивен, надеясь, что за
примерное поведение меня могут выпустить... Что ж, дорогая наша Светлая, у
меня будет к вам большая просьба: считайте, что перед вами не я. Не
вспоминайте того человека, который, по вашим же словам, умер - лучше
представьте себе, что имеете дело с его двойником... или на худой конец
братом-близнецом. Договорились? Если вдуматься, так это не так уж и далеко
от истины - того человека и в самом деле уже нет, и я первый бросил камень
на его могилу, превратившись в тихого... Теперь меня зовут так.
- Ничего не понимаю, - строгим голосом выговорил Рудольф.
- Руди, - шагнула к нему Альбина, прижимаясь к его груди, - только не
сердись... Этот человек спас мне жизнь, когда констрикторы напали на
больницу... Ему больше некуда было идти, вот я и пригласила его к себе.
- Еще бы - некуда! - подтвердил "тихий". - Меня даже успели
похоронить за государственный счет. Кстати, - повернулся он к журналистке,
- Это было почти сразу после того интервью, или немного погодя? Да, и еще
- я рад видеть вас живой и здоровой...
Эльвира скрипнула зубами и Альбине удалось это услышать.
- Можно подумать, - отозвалась она, - что вы ставите мне это в упрек.
Только ведь не я решаю, что можно печатать, что нет... Тот материал
зарубили, как и многие другие мои материалы.
- Я вас ни в чем не упрекаю - вы нормальная здоровая молодая женщина
и не мне требовать от вас самоубийства, - развел руками он. - Я
действительно рад, что вас пощадили.
Возможно, он говорил искренне, но самой Эльвире поверить в это было
сложно: ей не составило большого труда догадаться, какова была судьба
этого человека. Пусть в общих чертах, без подробностей, но догадывалась, и
от этого ей было немного стыднее. Обычно в таких случаях она сердилась и
на себя, и на весь мир, и обычно же, больше всего на тех, кто невольно
являлся немым укором ее совести. Сейчас она должна была сердится на
"тихого", но гуляющая вокруг опасность, общее настроение, не позволяли ей
сделать этого.
И еще ей было стыдно. По-настоящему.
- Да что же мы стоим? - пришла в себя Альбина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61