почти так он утешал
и Альбину, когда та умирала от страха на крыше.
- У вас что-то происходит? - высунулась из-за двери белая медицинская
маска. - Вам нужна помощь?
- Он пришел в себя, - объявила Альбина, поглаживая все еще рыдающую
Анну по голове, как мать порой гладит ребенка.
Ее удивляло, что эта женщина, казавшаяся такой суровой и сильной
вдруг так сорвалась, но еще больше Альбина удивилась бы, узнав, что именно
такое состояние - неуверенное, держащее слезы наготове и было истинной
сутью ее новой знакомой. Да и сама Анна не знала, откуда у нее взялись
силы держаться до сих пор.
- Вы хотите сказать что... - лица под маской не было видно, но
округлившиеся надбровья глаз оказались достаточно красноречивыми.
- Да. Мы одержали победу, - продолжая держать стакан у губ больного,
принял торжественный вид "тихий".
- Господа! - торжественно провозгласил "маска". - Об этом должны
знать все. - И его голова скрылась за дверью.
- Зачем? - уже более сдержанно спросила Анна, вытирая слезы рукавом.
- Вы - добрая волшебница, - подмигнул ей "тихий". - Есть еще в мире
чудотворцы. А теперь кто-то из нас должен пойти и доложить "большому
начальству". Ала, может, ты? Тебя по блату примут вне очереди...
- Какой еще блат, - отмахнулась Альбина, не замечая еле прикрытой
насмешки.

...Он заметил лавину слишком поздно - по обе стороны простирался
белый лед, а сверху уже катился смешанный каменно-снежный поток, и от него
нельзя было ни отклониться, ни укрыться, ни сбежать, а прямо в глаза
навстречу светило солнце - убийственно яркое, в считанные секунды
выжигающее человеку глаза, повторенное выглядывающим наружу и с под снега
ледяной поверхностью...
Он уже был готов закричать, задергаться, но первое же движение
вернуло его обратно в кабинет. Прямо в глаза надсадно и жестко бил свет
лишившейся во время перестановок и строительных работ абажура лампы.
"Нет, так дальше нельзя, - думал Рудольф, быстро отхлебывая воду из
тонкостенного стакана с выгравированной на боку рябиной. - Мне нужен хоть
не долгий отдых, иначе..."
Что означало "иначе", он не знал и сам.
"Ну хорошо, - продолжал он монолог, призванный на время помешать ему
- эвакуация уже разрешена. Одной проблемой меньше. Собственно, этим я уже
выполнил свою работу - сохранил укрепление до ее начала. Разве я
планировал что-то большее? Теперь остается отрегулировать порядок отъезда.
Первая машина - дети. Это тоже бесспорно..."
Свет лампы бил в глаза, Рудольф зажмурился и снова ему в зрачки
заглянуло жесткое солнце, рассыпаясь бликами по ледяным пятнам, а к шуму
лавины примешались чьи-то ехидные голоса: "Этот придурок нам не нужен...
зачем его предупреждать? Пусть выкручивается как хочет... Да и в случае
возмущения он пригодится: если люди придут в мэрию, они застанут там
своего козла..."
Голос принадлежал его непосредственному начальнику. "козлом" и
"придурком", судя по тексту, оказался сам Рудольф.
Это его специально бросили в зараженном городе, чтобы
продемонстрировать населению, что не все представители власти сбежали. Это
к нему все стоящие рангом выше относились как к недоразумению, случайному
в их кругу человеку - только сейчас, перед катящейся с гор лавиной Рудольф
понял это достаточно четко. Теперь он вспоминал и другие приметы особого
отношения к своей особе... Особого - к особе...
- Неправда, это провокация! - возмутился он.
- Что? - прозвучал в ответ женский голос.
- Эльвира? - Рудольф несколько раз моргнул, вновь привыкая к свету. -
Слушайте... Вы ходите по всему укреплению - может, вы знаете, где здесь
можно найти хоть чашечку кофе?
- В баре, - машинально ответила она. - Трупы оттуда уже убрали в
подвал...
- М-да... - при воспоминании о его первой встрече с делами рук
констрикторов, Рудольф ощутил легкое подташнивание. Желание пить кофе тут
же улетучилось.
- Можете попробовать вот это, - Эльвира порылась в сумочке и извлекла
из нее лекарственную упаковку с круглыми коричневыми шариками. - Это сухой
кофе - концентрат. Здорово протрезвляет... А я к вам с новостью.
- Ну?
- С потрясающей новостью, - уточнила Эльвира. - И это вовсе не
розыгрыш. Констрикторизм поддается лечению.
- Что? - Рудольф еле удержался, чтобы не вскочить с места. Сон как
рукой сняло.
- Мало того, - торжествовала журналистка, - лечится почти
элементарно, так сказать подручными средствами. Мальчик Анны очнулся. И не
говорите мне, что этого не может быть - я сама свидетель. Анна говорит,
что справиться с констрикторизмом не сложнее, чем с воспалением легких.
Никаких новых лекарств, никаких операций, никакой медицинской аппаратуры -
только таблетки, имеющиеся почти в каждой домашней аптечке. Комбинация
сульфамидов и антибиотиков. Вот, - прочитала она в записной книжке.
- Так... - Рудольф оперся на стол и встал. - Анна с мальчиком
отправляются отсюда первым же рейсом.
- Мы уже обсуждали это, - не моргнув и глазом уточнила Эльвира, как
она, не Рудольф, руководила планирующимся отъездом. - Пока он очень слаб.
Ему нужно еще полежать - неизвестно, не вызовет ли дорога рецидив. Да и
сердце может не выдержать...
- М-да... - повторил Рудольф подходя к окну. Всего около получаса
назад вид оттуда его сильно удручал: по площади, приобретшего следы общего
развала и запустения (следствие все тех же строительных работ, рассеявших
кругом кучи мусора), то тут, то там медленно ползали фигуры констрикторов,
большинство задерживалось внизу и можно было пронаблюдать как они ходят
вдоль стен, время от времени ударяясь плечом или всем телом в кирпичную
кладку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61