Знаешь, когда люди видят мою одежду, они отлетают от окон, как
ошпаренные, и не желают ничего слушать. - Он на миг сдвинул брови. - Нет,
то о чем я подумал, тоже не выйдет... а то мелькнула у меня мысль, что
стоит одолжить твой халат. Да не пугайся - я и так вижу, что он мал.
- Сорок четвертый размер, - подтвердила Альбина.
- Заметно... И голышом ведь не покажешься... Кроме того, похоже, что
я уже опоздал. Четырех отделений уже нет... А "замедленных", прости, все
же наверное больше... Лучше рассчитывать на худшее.
При этих словах "тихий" окончательно помрачнел, и хотя причин для
этого было более чем достаточно, Альбине показалось, будто в этот момент
он вспомнил что-то. Что-то неприятное и очень личное...
- Так что нам делать? - прервала девушка начавшуюся было паузу.
- Хотел бы я это знать... - уже другим тоном откликнулся он, и
неожиданно напрягся, вглядываясь куда-то за ее спину. Тотчас тревога
передалась и девушке: Альбина вскочила, разворачиваясь на ходу и в
следующую секунду "тихому" заложило уши от прорезавшегося наконец
отчаянного визга.
Из чердачного окна медленно вылезала голова пустовзглядого душителя в
футболке.

5
- Совершенно не понимаю, - пожаловался Рудольф неизвестно кому: в
кабинете сейчас больше никого не было, - что случилось с нашей
междугородкой...
Ему не нравилось сегодняшнее утро, как не нравилась и переполняющая
метро пустота - можно было подумать, что все должностные лица сговорились
сегодня устроить массовый прогул а то и объявить забастовку и только его,
да еще вахтера, забыли предупредить о своих намерениях. Кроме того,
вчерашний разговор с Альбиной о страхах, затишье и равновесие в природе то
и дело выскакивал из памяти, невольно заставляя выискивать вокруг себя
приметы "надвигающейся грозы". Напрасно Рудольф старался успокоить себя
тем, что не стоит придавать значения словам милой, но слишком нервной
девушки с богатой фантазией. Заодно он подумал и о том, что неплохо бы
было свозить Альбину на море: перемена обстановки наверняка отвлекла бы ее
от столь мрачных (и заразных к тому же) фантазий да, самое время было
подумать ему о медовом месяце, а телефонный разговор с начальником можно и
отложить, тем более, что и звонить, собственно, Рудольф собрался только
потому, что не знал, чем заняться на опустевшей вдруг работе.
Подумать всерьез об отпуске он так и не успел: в дверь постучали.
- Открыто, - отозвался он.
- К вам можно? - прозвучало в ответ, затем дверь распахнулась, и на
пороге возникла совершенно незнакомая ему молодая женщина в сильно
расклешенных черных брюках.
- Заходите, - не особо приветливо пригласил ее Рудольф. - Вообще-то
сегодня не приемный день, но, быть может, мне удастся быть вам полезным...
- Итак, - гостья сощурившись изучала комнату, и, когда ее взгляд
останавливался на Рудольфе, он начинал чувствовать себя всего лишь частью
здешней обстановки: никогда прежде на него не смотрели вот так. - Значит,
я разговариваю с председателем постоянно действующей комиссии по
организации досуга и культурно-зрелищных мероприятий?
- С его заместителем, - поморщился, поправляя, Рудольф. Название
собственной должности удручало его своей несолидностью: гораздо приятней
не уточняя: "Работаю в мэрии". - Так вы по какому вопросу?
Она энергичной походкой пересекла кабинет, не дожидаясь приглашения
опустилась в кресло, небрежно закидывая ногу за ногу, и довольно
улыбнулась.
- Вообще-то я не к вам. - Ее черты были слишком выразительными и
резкими, чтобы их можно было назвать красивыми, то же касалось и ее
несколько чрезмерной артикуляции. - Я из "приятеля". Э.Светлая, слышали
про такую?
Рудольф приподнял бровь: до него не сразу дошло, что речь идет о
популярном бульварном журнале, а вторгшаяся в кабинет незнакомка
принадлежит к журналистской породе.
- Я вас слушаю.
- Вы не очень заняты? - Э.Светлая, достала из замшевой сумочки пачку
сигарет (Рудольф мимоходом успел удивиться - почему она не начала с
блокнота или микрофона), и закурила, затягиваясь по-мужски глубоко. - Дело
в том, что в столице появились слухи, что у вас в городе свирепствует
какая-то совершенно жуткая эпидемия. Что вы можете сказать по этому
поводу?
- Эпидемия? - искренне изумился Рудольф. - Впервые слышу. С чего вы
это взяли?
- Говорят, - одновременно лихо и хитро прищурилась репортерша. - А
точнее, как раз вот это точно установлено: на медицинской в столице
произошел довольно крупный скандал, после которого всеми уважаемый
профессор Канн, труды которого по достоинству оценены у нас и за рубежом
еще со времен исторической победы над эпидемией СПИДа, - казалось, молодая
женщина перескочила на чтение по памяти давно заученного текста, -
трагически погиб в автомобильной катастрофе.
Она произнесла эту непростую фразу на одном дыхании ни разу не
сбившись. Рудольф уже собирался отметить это вслух, но вдруг в ровную речь
Э.Светлой вторгся совсем другой голос. Даже не голос - воспоминание, но
прозвучал он настолько отчетливо и громко, что Рудольфу подумалось, что он
слышит его наяву.
"...И нет происшествия, более значительного, чем падение кирпича
перед носом у кошки..." - в каждом слове Альбины звучало затаенное
отчаянье...
- ...И этот профессор сказал, что у нас эпидемия, - неизвестно кого
из них перебил Рудольф, строго глядя на журналистку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61