Они закончили работу в тот самый миг, когда первые лимонно-желтые лучи солнца золотили римские купола.
Безудержно смеясь вместе со всеми, Мэгги подумала – неужели это и в самом деле она, Мэгги из Ледбери? Что подумал бы о ней Джереми? Однако вспомнив Арабеллу, римскую музу своего покойного мужа, она тут же укрепилась в сознании своей правоты и заказала еще один коктейль «Самбука».
Они сидели в ресторане, пока за широкими окнами с прекрасным видом на окрестности, не стало темнеть. Мэгги изрядно напилась. По дороге в город Симона продолжала хохотать, переплетчик – отпускать шуточки, а Эсмеральда тихонько напевала фадо, сидя рядом с Мэгги на заднем сиденье.
Между тем скандал с «Камасутрой» стал главным предметом разговоров британской общины в Риме. Об этом даже написали в одной англоязычной газете. Джиневру, с которой Мэгги встретилась несколько дней спустя в кафе, буквально распирало от желания обсудить подробности. Его высочество шейх ибн Дауд из Дубая забрал дочерей из школы, и еще немало родителей намеревались последовать его примеру. Согласно версии Арабеллы, все было подстроено каким-то мстительным родителем, чьего ребенка не приняли в школу. Однако по городу ползли другие слухи.
– Какие слухи? – с невинным видом спросила Мэгги.
– Поговаривают, – сказала Джиневра, – что вопреки всей болтовне о девичьей чести и целомудрии Арабелла имела связь с женатым мужчиной.
– Не может быть!
– Представь себе! За постным лицом и благочестивыми речами скрывался вулкан страстей.
– Кто бы мог подумать? – покачала головой Мэгги.
– Многие считают, будто во всем виноват не мстительный родитель, а жена с le coma. – В Италии про обманутых супругов говорят, что у них вырастают рога.
– Боже мой! – «изумилась» Мэгги.
* * *
Мэгги решила, что Золтан с Симоной перегонят в Англию автомобиль со всеми ее вещами, пожитками Эсмеральды и «Бумагами Джереми». Она же полетит с Эсмеральдой на самолете, а потом все встретятся в холостяцкой квартире Джереми на Эбери-стрит. Подарить небольшое путешествие в Лондон – самое меньшее, чем она могла отплатить друзьям за их неоценимую помощь.
По правде говоря, после стольких лет за границей Мэгги боялась возвращаться в Англию в одиночку. Душа ее нисколько не смягчилась, но все же ей, хотя и с неохотой, пришлось отложить на неопределенный срок месть венгерской возлюбленной Джереми – просто потому, что скрупулезное изучение дневников не дало ей ни малейшего представления о том, где ее искать. Пришло время признать очевидный факт – теперь она стала самостоятельной женщиной, будущее которой зависит исключительно от нее самой. Передышка, период неопределенности между тем, что было, и тем, что будет, окончена.
Перед отъездом из Рима они с Эсмеральдой последний раз зашли в маленькую забегаловку в районе Трастевере. В конце трапезы Мэгги стала тихонько напевать stornelli, подхватывая припев, и даже перевела один куплет для Эсмеральды, которая покатилась со смеху.
– Ой, донна Маргарида, – сказала она. – Вас ждет блестящее будущее, сами увидите. Если снова не выскочите за скучного англичанина, мы подыщем вам португальца! – И вновь расхохоталась, не сознавая чудовищности своих слов.
Проходя по улице Лунгара мимо римской тюрьмы Реджина-Коэли, Мэгги вспомнила, как однажды вечером они с матерью шли по холму Джаниколо и слышали голоса родственников заключенных, кричавших с холма обитателям камер: «О, Марио, semmo qua! Мы здесь, зажги спичку, если видишь нас!»
– Мне здесь не нравится, – сказала мама, ускоряя шаг. – Мэгги, мне здесь совсем не нравится.
«А уж как бы ей не понравились мои выходки на протяжении последних месяцев», – печально подумала Мэгги. Ожидая такси в янтарном свете старинных уличных фонарей, она осознала, что попрощаться с Римом будет гораздо труднее, чем ей казалось.
Той ночью ее мучили кошмары. В школе для девочек был день выдачи наград. Арабелла Стюарт-Уотсон была в странном одеянии священника, с белым стоячим воротничком и в совершенно не подходящей к такому наряду треуголке. Еще она прихватила с собой на кафедру клюшки для гольфа. В первом ряду сидел шейх из Дубая со свитой, удивительно похожий на Джереми, только с усами и бородкой клинышком. Даже манера держать руки, сомкнув кончики длинных пальцев, у него была такая же, как у Джереми, и на мизинце виднелось кольцо-печатка. Всех присутствующих по очереди вызывали получать подарок.
– Каждый ученик должен быть вознагражден за успехи на каком-нибудь поприще, – сказала ей Арабелла, и Мэгги вместе со всеми ожидала своего приза. Все ее знакомые получали награды за различные достижения. На кафедру вышла Хилари Макинтош, за ней – Ширли, даже парикмахер с площади Согласия, к удивлению Мэгги, удостоился книги в сафьяновом переплете. Церемония подошла к концу, и подарки были вручены всем, кроме Мэгги. Унылая и подавленная, она поплелась за остальными в атриум. Арабелла размахивала клюшкой номер семнадцать.
– А почему мне ничего не дали? – тихо спросила Мэгги.
Арабелла с презрительным видом оглянулась на присутствующих. Шейх из Дубая, уже собиравшийся уходить вместе с семьей, улыбнулся уголком рта и издал короткий смешок. Ширли фыркнула и покинула помещение. Хилари Макинтош отвела взгляд.
– Тебе следовало больше любить мужа, – сурово произнесла Арабелла, замахиваясь на мяч, установленный на метке в центре комнаты. Мяч с жалобным звуком лопнул от удара, как воздушный шар. – Чего же ты хотела?
Мэгги проснулась, сердце бешено колотилось. Эсмеральда лежала на соседней кровати и негромко похрапывала. Собранные чемоданы стояли наготове у дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70