Завершив блестящую карьеру, Джеффри вышел на пенсию и поселился с женой на юге Франции. Мэгги и Джереми иногда приезжали к ним в гости на выходные. Пока мужчины пили виски в библиотеке и предавались воспоминаниям, Камилла уводила Мэгги в сад обрезать розы. В глубине души Мэгги не очень любила такой отдых, она задыхалась в атмосфере размеренной провинциальности. Нов то же время ей было приятно видеть Джереми спокойным и расслабленным, когда вся компания сидела у камина в уютном коттедже – маленьком анклаве графства Кент в самом сердце Прованса.
– Мэгги, дорогая, как ты?
– Как ужасно…
– Как неожиданно…
– Ты получила наше письмо?
– О да, большое спасибо, – виновато солгала Мэгги, вспомнив об огромной куче корреспонденции, которую ей вручила Ширли еще в Вене. Письма и телеграммы так и остались в багажнике автомобиля. – Я еще не успела ответить всем…
– Ну конечно… Что ж, как я уже говорила в письме, это невосполнимая утрата – не только для нас, но и для всего дипломатического корпуса.
– Да, безусловно, – с жаром согласилась Мэгги. – И вы были такой замечательной парой.
Китайский черный чай, копченный сосновым дымом.
– Просто подарком для нашей службы.
– Спасибо. Вы оба очень добры.
– Ты прекрасно выглядишь!
– Наверное, дело в прическе. – Мэгги нервно запустила пальцы в непривычно короткие волосы.
– Надо сказать, тебе очень идет. – Джеффри смотрел на нее пристально – пожалуй, даже чересчур пристально.
– Какие у тебя теперь планы? – поинтересовалась Камилла. – Собираешься вернуться в Англию?
– Да, вероятно, со временем. А сейчас хочу проехаться по городам, где мы с мужем бывали вместе.
– Сентиментальное путешествие?
– Скорее попытка избавиться от призрака Джереми.
Камилла рассмеялась, коротко и визгливо:
– О, Мэгги, я так рада, что ты уже способна шутить!
– Я серьезна как никогда, – возразила Мэгги.
Почувствовав, как кто-то слегка сжал ее локоть, она обернулась.
– Идемте ужинать, – пригласила Элизабет Фэрчайлд.
Мэгги осушила стакан и со звоном поставила его на поднос.
За ужином ее посадили рядом с высоким молчаливым мужчиной, который когда-то часто общался с Джереми.
– Мне очень жаль, что ваш муж скончался, – торжественно произнес он. – Он приносил большую пользу, когда был среди нас. – Затем отвернулся и завел разговор с сидевшей справа болтливой француженкой.
Мэгги залпом выпила бокал белого вина. Ей были знакомы подобные бокалы. Все тот же хрусталь. Такая же камчатная скатерть, такие же тарелки с изображением льва и единорога. Она вдруг вспомнила, что сегодня почти не ела, поэтому выпитое спиртное сразу ударило в голову. Как правило, она вообще не пила джин – только вино и херес.
– Интересно знать, что ты думаешь об этом вине, Легэ, – сказал сидевший во главе стола Роджер Фэрчайлд. – Его изготовил друг Элизабет.
– Я бы не назвала его близким другом, – с усмешкой поправила его супруга. – Просто мы с его женой учились в одной школе.
Официант показал мужчине, сидевшему рядом с Мэгги, бутылку вина, отвернув салфетку, чтобы тот мог рассмотреть этикетку. Она заметила надпись «Шато Бос-кьер», выполненную золотом под гербом, увенчанным короной. Официант налил немного и Мэгги.
– Interessant, – сказал ее сосед. – Un bouquet exceptionnel…
Мэгги жадно выпила консоме и обнаружила, что даже туда добавлен херес. Повернулась к соседу с другой стороны, представленному как директор Парижской оперы. Он хранил ледяное молчание, лишь внушительный кадык двигался вверх-вниз при каждом глотке.
– Сейчас как раз начинается оперный сезон, не правда ли? – спросила Мэгги, вновь вживаясь в роль благовоспитанной гостьи на французском приеме.
Мужчина повернулся и посмотрел на нее скучающим взглядом:
– Да, послезавтра премьера.
– Я была в опере лишь однажды, когда мой муж еще здесь работал, – сказала она. – То было специальное представление для принца Чарлза.
– Кажется, «Cosi fan tutte ossia La scuola degii amatiti»? Да, помню – это было еще до моего назначения.
– А какую оперу вы будете показывать в этот раз? – вежливо поинтересовалась Мэгги.
Собеседник поднял повыше к свету бокал с вином.
– Этот сезон мы открываем оперой «Отелло».
Официант добавил в бокал Мэгги рубиновой жидкости. Сделав большой глоток, она призналась:
– Мне всегда было жаль Отелло.
– Ах, мадам, – ответил директор, и его кадык спрятался под воротничком, – это все банальная ревность.
– А разве вы не находите, что ревность – одно из самых естественных человеческих чувств? – спросила Мэгги, отпив еще вина.
– Я полагаю, настоящий homme dn monde должен быть выше этого, – ответил её сосед, вылавливая яйцо в бульоне. – Вы согласны?
– Нет, – заявила она, не замечая, что повышает голос. – Он очень сильно любил свою жену, поэтому даже предположение о ее неверности оказалось невыносимым! – Неожиданно лицо собеседника стало расплываться перед ее глазами – Мэгги всхлипывала. Все затихли, а потом она ощутила прикосновение напудренной щеки Элизабет к своей.
– Дорогая, – прошептала Элизабет, – тебе, наверное, нужно прилечь.
– О нет, я в полном порядке, – весьма неучтиво ответила Мэгги. – Но я действительно не согласна… насчет Отелло и Дездемоны.
– Да, да, конечно, – успокаивающе произнесла хозяйка и повела ее в другую комнату. – Полагаю, тебе необходим отдых. Тебе многое пришлось пережить за последнее время.
Мэгги легла на жесткий диван, ее грудь тяжело вздымалась. Даже будучи не вполне трезвой, она понимала: произошло нечто ужасное.
В комнату зашел посол.
– Мэгги, если хотите, – мягко сказал он, – можете переночевать у нас, мы приготовим вам спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70