Мэгги плохо разбиралась в технике и имела весьма поверхностное представление о компьютере, поэтому очень волновалась, первый раз придя в интернет-кафе.
– Не могли бы вы мне помочь? – робко спросила она. – Я хочу сделать заказ в интернет-магазине «Амазон».
Симпатичный молодой человек с волосами, заплетенными в коротенькую косичку, терпеливо объяснил ей, что нужно делать, и, хотя без «фальстартов» не обошлось, она все-таки сумела заказать доставку восьмидесяти трех экземпляров нужной ей книги в отель «Д'Англетер».
– Какая-то дама ожидает вас в холле, – сообщили ей в отеле, когда она складывала мокрый зонт.
– Дама? – Мэгги прошла в холл, мучимая любопытством.
На диване восседала ссутулившаяся женщина в черном, с большой дамской сумкой на коленях и с преогромным чемоданом. При появлении Мэгги женщина подняла глаза:
– Донна Маргарида!
В следующее мгновенье ошарашенная Мэгги попала в объятия Эсмеральды.
– Очень рада тебя видеть, – сказала она, сама не зная, искренни ли ее слова. Мэгги заказала кофе, а Эсмеральда пустилась в бурные и пространные объяснения.
Новый посол, при упоминании которого Эсмеральда возвела взор к покрытому фресками потолку, оказался не джентльменом. Он не умел вести себя и не любил стряпню Эсмеральды, в особенности бакальяу – можете себе такое представить? И даже – тут она перешла на шепот – спал в носках! И не в элегантных синих носках до колена, какие носил покойный господин посол, а в коротких, да еще с рисунком! А потом Эсмеральде приснился ее умерший муж Луис и шепнул на ушко: «Ты нужна донне Маргариде». И она отправилась выполнять его волю.
Мэгги заказала в номер дополнительную кровать и с беспокойством наблюдала, как Эсмеральда раскладывает по шкафам свои вещи, часть которых явно были съедобными. Несколько бутылок вина из Алентежу, завернутых в широкие ночные рубашки; несколько коробок, наполненных до боли знакомыми пластиковыми контейнерами. Но в глубине души Мэгги все-таки обрадовалась появлению бывшей поварихи. Эсмеральда с огромной бесформенной грудью, прикрытой белым фартуком несла в себе материнское тепло, однако, в отличие от родной матери, Мэгги ничем не была ей обязана и не стремилась произвести на нее впечатление.
За годы брака с Джереми и постоянных переездов и встреч с новыми людьми у Мэгги не находилось ни времени, ни желания вступить с кем-нибудь в тесные дружеские отношения. В силу профессий мужа она была отгорожена от общения с множеством людей, а немногочисленные женщины, вызывавшие у нее симпатию и дружескую приязнь, тоже были женами дипломатов, обреченными переезжать с континента на континент, из одной жизни в другую. Какое-то время они продолжали обмениваться открытками на Рождество, а потом отношения сходили на нет. Мэгги не перед кем было излить душу, некому доверить свои секреты.
Да и в конечном счете большинство членов дипломатического корпуса были довольно скучными представителями рода человеческого. Отправленные за границу лгать ради блага своей родины – кто же это сказал, Талейран, кажется – они и в частной жизни почти не бывали искренними. Застегнутые на все пуговицы, эти люди никому не поверяли свои душевные тайны. Вопреки любым доказательствам обратного они притворялись, что живут в совершенном мире и являются представителями безупречного правительства идеального государства. Жены дипломатов никогда ни на что не жаловались. Даже в далекой Африке или в Восточной Европе в смутные времена они с улыбкой стояли рядом с мужьями, объединенные женской солидарностью в необходимости притворяться, будто все у них замечательно. Подобно тому, как женщины поколения матери Мэгги никогда не признавались, что им больно рожать детей. Мэгги вдруг задалась вопросом: «Неужели и я такая же, как они?» У нее уже не оставалось сомнений в том, что последние двадцать пять лет она притворялась тем, кем не была на самом деле.
Теперь она обрела в Эсмеральде подругу и наперсницу. Социальный барьер между хозяйкой и поварихой постепенно исчез, и, когда Мэгги не участвовала в стратегических обсуждениях предстоящей операции со своими сообщниками, они часто сидели на скамеечке в садах виллы Боргезе или за столиком в какой-нибудь римской кофейне и разговаривали о том о сем.
– Мужчины, – объясняла Эсмеральда, успокаивающе похлопывая Мэгги по руке, – не похожи на нас с вами. Просто у них другие потребности, другой аппетит. И поверьте, господин посол обожал вас. Я точно знаю. Не забывайте об этом. Я слышала, как вы смеялись на лестнице, возвращаясь по вечерам домой.
– Да, но если он обожал меня и ему было со мной весело, почему столько времени тратил на других женщин?
– Мужчины никогда не взрослеют. Взять моего Луиса. Он тоже не мог устоять перед симпатичным личиком, но, умирая, позвал меня. Держал мою руку и сжимал ее до самой последней минуты…
– Но я не была с Джереми в момент его смерти…
– Будьте уверены, он желал этого. Эта миссис Моргенштерн, как рассказывала Фатима, была скучнейшей из женщин, chata, muito chata. – Эсмеральда расхохоталась. – Знаете, она догадалась, что это вы подложили рыбу. Фатима сказала, что она хотела подать на вас в суд, а потом поняла, что только выставит себя дурой. Вы не представляете, какой вышел скандал!
Соседи стали жаловаться на вонь, вызвали санитарную службу – посмотреть, в чем дело. Фатима целый месяц отмывала шкафы и отстирывала одежду миссис Моргенштерн, пытаясь отбить рыбный запах. Им пришлось выкинуть всю обувь и еще сменить ковер в гостиной. Он был очень нежного цвета, а осьминоги залили его чернилами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70