На улице трогались с места первые автомобили, шурша шинами по мокрому дорожному покрытию. То и дело слышались шаги людей, спешивших на работу мимо отеля. Мэгги молча наблюдала за отсветами фар, проплывавшими по потолку.
«Конечно же, я любила Джереми!» – думала она с негодованием. Впрочем, непонятно, как можно любить больше или меньше. Можно быть безумно влюбленным, просто влюбленным, можно просто любить: иногда это одно и то же, иногда – нет. Следующая стадия – любить всем сердцем. Изучая в школе ирландскую поэзию, Мэгги узнала, что Уильям Батлер Иейтс в высшей степени не одобрял такую разновидность любви. Еще существует нежность, привязанность, сильная привязанность. Естественно, со временем любовь видоизменяется, превращаясь из безумной страсти в более спокойное и стабильное чувство. Надо обсудить это с Эсмеральдой. Однако Мэгги мучили подозрения, что в португальском языке вряд ли есть слова, обозначающие понятие «спокойное и стабильное чувство».
Лондон
Мэгги с упавшим сердцем повернула в замке ключ. Квартира Джереми была абсолютно такой же, какой она ее помнила – впрочем, глупо было бы ожидать перемен. Та же гостиная, где на стене – слишком высоко, на взгляд Мэгги, – висели принадлежавшие Джереми гравюры на охотничью тему. Та же столовая со стульями в стиле чиппендейл и зловещего вида буфетом. Время от времени Джереми сдавал квартиру коллегам из министерства иностранных дел, но они практически не оставляли следов своего присутствия. Сами супруги жили тут только после свадьбы, а потом – лишь короткими наездами между загранкомандировками. Больше всего Мэгги боялась спальни, где стояла кровать, покрытая стеганым ситцевым покрывалом, и гардеробной, где было полно вещей Джереми и ностальгически пахло мылом «Флорис».
Эсмеральда же была как рыба в воде.
– Мы здесь мигом все вычистим и наведем порядок, – заявила она, сжав в объятиях расстроенную Мэгги. И захлопотала вокруг чемоданов, стянула с кресел покрывала, включила повсюду свет и провела пальцем по пыльным поверхностям мебели из красного дерева. Ей была выделена маленькая комнатка за кухней, где она сразу почувствовала себя как дома. Она достала постельное белье, уложила Мэгги в постель с грелкой и принесла на подносе ужин.
Проснувшись от шума пылесоса, Мэгги не сразу поняла, почему окно в комнате расположено не в том месте.
– Где будет спать Золтан? – громко сопя, осведомилась Эсмеральда.
Единственным рациональным решением, которое пришло в голову Мэгги, было переоборудовать столовую.
– Так или иначе, – сказала Эсмеральда, – мы все равно какое-то время не собираемся устраивать званых обедов.
Мэгги подумала – интересно, будет ли она вообще когда-нибудь их устраивать? Она наблюдала, как Эсмеральда ловко разобрала обеденный стол, который так нравился Джереми, а потом помогла отнести его по частям в подвал. В квартиру вернулась жизнь – тарахтела стиральная машина, гудел пылесос, периодически замолкая; запах воска соперничал с запахом любимого отбеливателя Эсмеральды. Мэгги сидела в халате, подобрав под себя ноги, пила чай и мысленно благодарила судьбу за то, что она сейчас не одна.
Вскоре маленькая группка заговорщиков вновь воссоединилась под крышей дома Мэгги. Золтан с Симоной целыми днями осматривали достопримечательности Лондона и возвращались домой по вечерам, накупив сомнительных сувениров. Эсмеральда готовила ужин, и все ели в гостиной, держа тарелки на коленях. Симона смеялась, Золтан поглаживал усы длинным ногтем и вновь оживлял в памяти собравшихся самые волнующие моменты их совместных приключений. Мэгги пристрастилась смотреть по маленькому телевизору футбольные матчи и пить пиво прямо из банки. При этом она вновь и вновь задавалась вопросом: как бы на это среагировал муж?
Примерно через неделю она ощутила смутное беспокойство.
– Знаешь, – предложила она однажды за завтраком Золтану, – неплохо было бы на следующий год отправиться в Будапешт и поквитаться с Илонкой. Иначе наша миссия будет незавершенной.
– Да, – задумчиво ответил венгр. – Интересно, что с ней стало? – Похоже, на самом деле это его не так уж и волновало.
– Что ж… Может, по возвращении в Будапешт ты наведешь кое-какие справки… – раздраженно намекнула Мэгги.
Приближалось Рождество, и вскоре ей предстояло остаться одной. Золтан собирался в Будапешт, Симона – в Рим, Эсмеральда – в Португалию. А Мэгги позвонила сестре в Ледбери.
– Конечно, приезжай! Мы давно тебя ждем, – сказала Сью. Ее слова тонули в собачьем лае и шуме какой-то сельскохозяйственной техники.
Мэгги явилась в Херефорд на новой машине. К большому неудовольствию Золтана, она сменила вместительный «фольксваген» на маленький английский автомобиль с правым рулем. В багажнике лежало кое-что из одежды Джереми – Мэгги надеялась, что его вещи подойдут Джиму, мужу Сью. Они с Эсмеральдой достали их из кладовой вместе с кухонной утварью, привезенной из Вены. По мнению португалки, на холостяцкой кухне Джереми многое оставляло желать лучшего.
Мэгги давно не ездила по сельским дорогам края своего детства, и теперь ее охватило умиротворяющее ощущение возвращения к корням. Она въехала во двор – из окон под соломенной крышей струился свет, делая ночь не такой темной. Две собаки радостно запрыгали перед окнами автомобиля, из дверей выскочили племянницы.
– Ой, какая клевая стрижка! – восхитилась Джанет. У нее самой на голове творилось нечто невообразимое, причем оранжевого цвета. Все бросились целовать и тискать дорогую гостью. Мэгги ощутила небывалый прилив тепла, когда Джим, церемонно раскрыв объятия, прижал ее к своей широкой груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70