Это случилось вечером в тот день, когда Настя объявила, что будет поступать на факультет журналистики МГУ.
- Отговори её, мать, - раздраженно говорил отец. - Куда намылилась? Это блатной факультет, там сынки и доченьки всяких шишек. Им дорога открыта, зеленый светофор и "милости просим"... А прочих проверяют по седьмое колено, чтобы не затесалась в породистое поголовье паршивая овца...
- Скажешь такое! - возмутилась мама. - Наша Настенька - умная девочка, всего две четверки в аттестате.
- Вот-вот! И медаль не дали... Думаешь, случайно? Притормозили девочку, потому что у неё тетка, твоя родная сестра, в Германии побывала и теперь за границей живет.
- Окстись, Игнат! - уже не на шутку встревожилась мама. - Кто про это знает?
- Кому положено, знают, - твердил свое отец.
На следующий день Настя попыталась выпытать у матери, что это у неё за тетка за границей. Но мама всполошилась, заволновалась и путано объяснила, что все это отец придумал, за границей у них, как и у других порядочных советских людей, никого нет: "сама я из деревни, в Москву перебралась по набору на восстановление столицы после войны, и вся моя родня по деревням разбросана".
Настя не раз в детстве слышала эту семейную легенду: как студент, будущий инженер Игнат случайно встретил в троллейбусе красивую девчонку, которая ехала со стройки в свое общежитие. С годами эта легенда вспоминалась все реже.
А вскоре после того, как Настя не поступила в университет и всеми своими силенками пыталась приспособиться к жизни, отец ушел из семьи к своей "кобылице". Но что-то в нем сломалось окончательно: запил, уволился, точнее, его уволили с работы, и пассия, в которой он видел свою опору, тоже попросила его выйти вон... Вскоре он умер, не выдержало сердце, и лишь тогда мама решилась открыть Насте семейную тайну.
Оказывается, во время оккупации её родного села, гитлеровцы угнали в Германию старшую сестру. Она словно бы растворилась в неизвестности - много лет о ней никто из родственников ничего не знал. И вот пришло это письмо. Сестра... её звали Марией, сообщала, что она чудом выжила, после освобождения вышла замуж за очень хорошего человека: американца, летчика, самолет которого немцы сбили в самом начале сорок пятого года. Вместе с мужем Мария уехала в Америку, а оттуда - в Канаду. Живут они очень хорошо, у мужа - собственный бизнес, даже по канадским понятиям они - не бедные люди. Но в одном их обидела судьба: Бог не послал детей. И ещё у мужа есть проблемы со здоровьем - плен и всякие прочие невзгоды сказались на сердце. Мария писала, что теперь, когда, хочешь не хочешь, а жизнь уже катится под закат, она очень тоскует по своей родине, по всем своим родным и близким. Что-то сейчас с ними? Кто жив, а кого уже нет? Муж очень плохо себя чувствует и вскоре она останется совсем одна... Поэтому и просит родную сестричку откликнуться, сообщить о своей судьбе, о детках своих. Она, конечно, знает, что советские власти не очень благожелательны к людям, у которых родственники проживают за границей, но думает, что это не такой уж великий грех, когда две сестры хотят найти друг друга...
Отец запретил маме отвечать внезапно объявившейся сестре, чтобы не навлечь неприятности на семью, но она нарушила обещание и какое-то время сестры переписывались. Потом переписка заглохла.
И сейчас, обливаясь слезами на скамейке перед университетом, Настя даже в отчаянии подумала: а не сыграла ли неведомая ей канадская тетка роковую роль в её судьбе? Ведь сдавала же она, Настя, экзамены не хуже многих, а вот именно ей не хватило какую-то десятую часть балла. Но мысль была настолько нелепой, что мелькнула и исчезла. Скорее всего правы были те абитуриенты, которые шептались о "мохнатых лапах".
- Отчего плачем? - остановился возле неё какой-то мужчина. И догадался, что с нею произошло, предложил небрежно:
- Могу утешить. Столик в "Национале" ждет нас...
Настя вытерла слезы, поднялась со скамейки:
- Отвали.
Получилось грубо, но вполне доходчиво.
Мужчина окинул её взглядом: рослая, очень современная девица, белый "конский хвост", голубые глаза и неожиданно смуглое лицо. Он помедлил, надеясь, что она откликнется на заманчивое приглашение. Но Настя независимо, слегка покачивая бедрами, направилась к выходу из университетского дворика. Она позвонила Нинке, обрисовала ситуацию. Нинка училась в университете, у неё была масса знакомых и она могла что-нибудь присоветовать.
- Позвони завтра, - сказала Нинка. - Не раньше двенадцати, у меня вечерняя встреча и я буду спать долго-о, - Нинка намекающе хихикнула, она так и не избавилась от этой привычки - не смеяться, а именно хихикать.
- Я поговорю с этим человеком, ну, с которым встречаюсь, о тебе, пообещала она. - Он размякнет, и не сможет мне отказать.
Она позвонила, как условились, и Нинка сообщила, что Настя с сегодняшнего дня работает старшей пионервожатой в школе - будет зарабатывать производственный стаж.
- Но я... Я же ничего не умею... - удивилась Настя.
- А тебе ничего и не надо уметь... Вспомнишь, как все это делалось в лагере, будешь вертеться на одной ножке и мотать юбочкой, чтобы начальство облизывалось...
Настя стала работать пионервожатой, у неё получалось, характер у неё был общительный, незлобивый и ей удавалось ладить со всеми - и с пионерами и с учителями.
Но это вроде была не настоящая работа - два притопа, три прихлопа, будь готов - всегда готов.
Примерно через полгода ей позвонила Нинка и сказала:
- Тебя один человек видел на городском семинаре вожатых и положил на тебя глаз. Встретимся завтра, в семь, у ресторана "Арагви". Будь при параде, подруга, человек влиятельный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143